В. Г. БЕЛИНСКИЙ — НАШЕ ЗАВТРА
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовётся…
Ф.И.Тютчев
В статье “К.Маркс и Ф.Энгельс — наше вчера” говорилось, что “выражением” Советской России была литература, которая “художественно осваивала” и “освоила”, созданный у нас “Советский мир”. Он и стал содержанием произведений литературы, называемой “советской”. Подчёркивалось, что именно “выражение” этого “мира” служит основанием называть “советской литературой” только те произведения, которые его “художественно освоили”.
1
Уклад жизни, его особенности и своеобразие отличают мир каждой страны, а творческое “освоение” этого мира её писателями является необходимым условием возникновения каждой национальной литературы, которая призвана образно отражать этот мир, служить художественным “выражением” своей страны. Английская литература потому английская, что она “художественное освоение” английской действительности, художественное “выражение” Англии. Французская литература потому называется французской, что “художественно освоила” французскую действительность, стала “выражением” Франции. Немецкая литература потому называется немецкой, что “художественно освоила” немецкую действительность, стала “выражением” Германии. И т. д. Русская литература не исключение.
Сегодня к русской литературе относят всё, что было написано и издано в России на русском языке. Традиционно её делят на две литературы: до времени Петра I — XI–XVII вв., именуя её “древнерусская”, — и послепетровского времени — XVIII–XX вв., называя её просто “русская”.
По объектам “освоения” литература Древней, допетровской Руси разделяется на древнюю и средневековые: древнюю, языческую, дохристианскую литературу, от которой до нашего времени дошли лишь отдельные элементы (строки, образы) в составе некоторых народных песен, фольклора (на возможность такого их существования обратил внимание уже В.К.Тредиаковский1), и средневековые, созданные в княжеской (XI — первая половина XVI вв.) и в царской (вторая половина XVI — начало XVIII вв.) Руси-России. Они были достаточно разнообразными — документальные (“жития” князей, воинские повести, “Слово о полку Игореве…” идр.), духовно-религиозные (жития святых), а также художественные (бытовые повести, сатира идр.).
Каждая “осваивала” соответствующие миры средневековой Руси-России, кроме собственно русского мира. Одна основывалась на фактах (документальная), другая — на фактах и вымыслах (духовно-религиозная) или только на вымыслах (художественная). Единого русского мира сначала в раздробленной на княжества Руси, затем только утверждавшемся на русской земле царстве ещё просто не могло быть и не было. Сформировался он как реальная российская действительность уже в России императорской, в XVIII в. Предыстория русской литературы “художественным освоением” отечественной действительности, русского мира, тем более “выражением” России стала не сразу. И не в XVIII в.
2
В конце марта 1801 года на заседании Дружеского литературного общества поэт А.Тургенев говорил: “Русская литература... Не одно ли это пустое название тогда, когда вещи на самом деле не существуют. Есть литература французская, немецкая, аглинская, но есть ли русская? Читай, — продолжал он, — аглинских поэтов — ты увидишь дух агличан; то же и с французскими и немецкими, по произведениям их можно судить о характере их наций, но что можешь ты узнать о русском народе, читая Ломоносова, Сумарокова, Державина, Хераскова, Карамзина? В одном только Державине найдёшь очень малые оттенки русского... и больше ничего”2.
Спустя тридцать три года в марте 1834-го на то же обратит внимание Кс. Полевой: “У нас нет литературы”, — говорят многие, и кто не согласится, что это правда? У нас нет литературы, потому что книги русские не выражают вполне России. Они пишутся и издаются большею частию по разным относительным причинам, а не по искреннему побуждению дать отчёт о своих понятиях, чувствах, сведениях <...> писавших и пишущих у нас... нельзя назвать представителями русского ума, русских дарований”3. (Выделено мной. — А.К.) А в сентябре того же года с заявлением: “Да, у нас нет литературы!”4 — на литературное поприще выходит В.Г.Белинский.
В наше время, 220 лет спустя, в 2015 году с таким же заявлением выступил П.Басинский. Год литературы “Российская газета” начинает его словами: “Сегодня можно сказать то же самое: “У нас нет литературы”5. Правда, при этом ни он, ни ранее Кс. Полевой не задаются вопросом: а что же надо делать, чтобы, раз её нет, она “у нас” появилась?
Этим вопросом задавался и пытался на него ответить Белинский.
Какая же литература, считал он, была нужна России тогда и какая нужна ей сегодня? Обратимся к Белинскому.
3
Белинский принимает и разделяет критерий, который дал основание Кс. Полевому и “многим”, как тот отметил, считать, что “у нас нет литературы”. Он определяет литературу как “собрание... художественно-словесных произведений, которые суть плод свободного вдохновения и дружных (хотя и неусловленных) усилий людей, созданных для искусства, дышащих для одного его... вполне выражающих и воспроизводящих в своих изящных созданиях дух того народа, среди которого они рождены и воспитаны, жизнию которого они живут и духом которого дышат, выражающих в своих творческих произведениях его внутреннюю жизнь до сокровеннейших глубин и биений” (I, 24). Такая литература “непременно должна быть выражением — символом внутренней жизни народа. Впрочем, — замечает Белинский, — это совсем не есть её определение, но одно из необходимейших её принадлежностей и условий” (I, 29; выделено мною. — А.К.).
“Народ” в понимании Белинского — то, что сегодня называется “нация”, — это совокупность людей всех сословий и слоёв, говорящих на одном языке. Русский народ (нация) — не исключение. Он, согласно представлениям критика, состоит из “низших слоёв” — “черни”, которая “не одна”, считает Белинский, “составляет “народ”... “Как голова, — пишет он, — есть важнейшая часть тела, так среднее и высшее сословие составляет народ по преимуществу... но высшая жизнь народа преимущественно выражается в его высших слоях или, вернее всего, в целой идее народа” (I, 92).
Литература должна быть “народной” — т.е., по современным нам понятиям, национальной, “выражением-символом внутренней жизни народа”, а писатели “в своих творческих произведениях” должны “выражать” эту жизнь “до сокровеннейших глубин и биений”. “Что такое народность в литературе?” — вопрошает Белинский, и сам же отвечает: “Это “отпечаток народной физиономии, тип народного духа и народной жизни”. И снова вопрос: “...но имеем ли мы свою народную физиономию?” Имеем, отвечает он, но лишь ту, что “сохранилась в низших слоях народа”, характеризуя “нравы, обычаи, понятия и чувствования черни... Высшие же слои народа у нас ещё не получили определённого образа и характера”, и “их жизнь (в отличие от жизни “черни”. — А.К.) мало представляет [предметов] для поэзии” (I, 92). Замечания Белинского относительно “народности” литературы и “нашей национальной физиономии” проливают свет на состояние современной нам российской литературы и его причинах. О том впереди.
Литература, полагает Белинский, должна создаваться “людьми, свободными от чуждых иноземных влияний”, а первым шагом на этом пути будет “верность изображения картин русской жизни” (I,94), т.е., говоря современным языком, “художественное освоение” своей, отечественной, российской действительности. И задача писателя — не просто “верно изображать русскую жизнь”, а “извлекать поэзию жизни из прозы жизни и потрясать души верным изображением этой жизни” (I,291).
В каждой жизни, считает Белинский, что была в прошлом и имеет место в настоящем, есть своя поэзия. Взять, например, время Ивана III, который “свой народ научил... бояться, любить и слушаться своего царя, заставил его смотреть на царя как на провидение, как на верховную судьбу, карающую и милующую по единой своей воле и признающего над собою единую Божию волю. И этот народ стал хладен и спокоен, как снега его родины... быстр и грозен, как небесный гром... когда рука царя показывала ему врага; удал и разгулен... когда пировал на своей воле; неповоротлив и ленив, как медведь... когда у него было много и хлеба, и браги; смышлён, сметлив и лукав, как кошка... Крепко стоял он за Церковь Божию, за веру праотцев, неколебимо был верен батюшке царю православному; его любимая поговорка была: мы все Божии да царёвы. Бог и царь, воля Божия и воля царёва слились в его понятии воедино. Свято хранил он простые и грубые нравы прадедов и от чистого сердца почитал иноземные обычаи дьявольским наваждением”. В этом и была “вся поэзия его жизни”(I, 37).
“Поэзия жизни”, её “народность”, полагает Белинский, её национальное своеобразие — это “нравы, обычаи и характер того или другого народа, той или другой страны” (I, 295). “...Поэзия русской древней жизни... в первый раз, — считает он, — была достигнута во всей её истине” в повести “Симеон Кирдяпа” (1828) Н.Полевого, “живой картине прошедшего, начертанной могучею и широкою кистью” (I,278). А его роман “Клятва при гробе Господнем” (1832) “есть явление замечательное”, потому что “любовь играет в нём не главную, а побочную роль”, достаточно доказывая, “что г. Полевой вернее всех наших романистов понял поэзию русской жизни” (I, 155). “Поэзию жизни высшего общества... хотел или думал найти” Н.Павлов, что следует из содержания одной его повести — “Ятаган”, и он “нашёл” её и отразил в другой — “Аукционе” (1835) (I, 282).
Везде и во всём находит “поэзию” Н.Гоголь. “Возьмём его “Старосветских помещиков”, — пишет Белинский, — что в них? Две пародии на человечество в продолжение нескольких десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают... И потом, вы так живо представляете себе актёров этой глупой комедии, так ясно видите всю их жизнь, вы, который, может быть, никогда не бывал в Малороссии, никогда не видел таких картин и не слыхал о такой жизни! Отчего это?.. Оттого, что автор нашёл поэзию и в этой пошлой и нелепой жизни, нашёл человеческое чувство, двигавшее и оживлявшее его героев: это чувство — привычка... чувство, о котором Пушкин сказал:
Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она!” (I, 291-292).
“Ночь перед Рождеством Христовым” Гоголя, отмечает Белинский, “есть целая, полная картина домашней жизни народа, его маленьких радостей, его маленьких горестей, словом, тут вся поэзия его жизни (разрядка моя. — А.К.)... Сверх того... не оставляя своей любимой, своей прекрасной своей ненаглядной Малороссии, Гоголь, — продолжает Белинский, — пошёл искать поэзии в нравах среднего сословия в России. И, Боже мой, — восклицает Белинский, имея в виду “Невский проспект”, — какую глубокую и могучую поэзию нашёл он тут! Мы, москали, и не подозревали её!..” (I, 301).
“Разве это, — заключает Белинский, — не аксиома: где жизнь, там и поэзия?” (I, 307). “Поэзия” есть во всём и везде, только её надо найти, увидеть, разглядеть. Так, в “Пирушке русских поселян”, “Размышлении поселянина” и “Песне пахаря”, — замечает он, — выражается поэзия жизни простолюдинов” (I, 389). И т. д.
Однако “поэзия жизни” поэзией, но литература, во всех своих качествах и проявлениях должна быть дельной, служить общественным интересам, быть “выражением общества” (IV, 434). “Свобода творчества, — подчёркивает Белинский, — легко согласуется со служением современности: для того не нужно принуждать себя, писать на темы, насиловать фантазию; для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждение от дела, сочинение от жизни. Что вошло, глубоко запало в душу, то само собою проявится вовне” (VI, 286).
Подлинное искусство, писал Белинский, “есть выражение, осуществлённое в изящных образах современного сознания, современной думы о значении и цели жизни, о путях человечества, о вечных истинах” (VI, 280). И наставлял писателей: “...берите содержание для ваших картин в окружающей вас действительности да смотрите на неё глазами живой современности” (VIII, 89).
Когда наша литература стала русской и современной? Когда, утверждает Белинский, она выбрала для себя “дельное направление”, “обратилась к так называемой “толпе” (массе людей, конгломерату, как говорится, “беспорядочной смеси” самых разных слоёв и сословий россиян. — А.К.), исключительно избрала её своим героем, изучает её с глубоким вниманием и знакомит её с нею же самою”. Это, продолжает он, позволило сделать нашу литературу “вполне национальною, русскою, оригинальною и самобытною... сделать её выражением и зеркалом русского общества, одушевить её жизнь национальным интересом” (IX, 88).
С “дельным направлением” связано возникновение и творчество писателей так называемой “натуральной школы” — школы познания, изучения русского мира и его “художественного освоения”. Любимая форма писателей этого “направления” — роман и повесть, отмечает Белинский. И неслучайно: “Содержание романа — художественный анализ современного общества, раскрытие тех невидимых основ его, которые от него же самого скрыты привычкою и бессознательностью. Задача современного романа — воспроизведение действительности во всей её нагой истине. И потому очень естественно, что роман завладел исключительно перед всеми другими родами литературы всеобщее внимание: в нём общество видит своё зеркало и через него знакомится с самим собою, совершает великий акт самосознания” (X, 106-107).
Жизнь созданиям писателей даёт верность изображённой в них действительности. “...Мертво художественное произведение, — подчёркивает Белинский, — ...если оно не есть вопрос или ответ на вопрос” (VI, 271). И замечает: жизненно “даже посредственно художественное произведение, но которое даёт толчок общественному сознанию, будит вопросы или решает их...” (IX, 77).
Натурализм как верность “натуре”, природе, действительности открывал возможности для двух “дельных” направлений в литературе — отрицательного и положительного. Белинский отдаёт предпочтение отрицательному, полагая, что “привычка верно изображать отрицательные явления жизни даcт возможность тем же людям или их последователям, когда придёт время, верно изображать и положительные явления жизни, не ставя их на ходули, не преувеличивая, словом, не идеализируя...” (X, 16-17). Натурализм означал для Белинского и “стремление к действительности, реальности, истине”, и “отвращение от фантазий и призраков” (X, 315) — всего того, что уводило, отрывало от действительности — сказки, мистика и т.д.
Что же, по Белинскому, делало и делает ту часть книг (произведений), написанных и изданных на русском языке, собственно русской литературой не по названию, а в том значении литературы, какое он ей давал, — “выражение-символ внутренней жизни нашего народа”, жизни России, — делает литературою “вполне национальною, русскою, оригинальною и самобытною”? Её содержание — русский мир, русская жизнь, картины отечественной, окружающей писателей действительности, верное её воспроизведение “во всей её нагой истине”, благодаря чему она “сделалась выражением и зеркалом русского общества”, “одушевлённая живым национальным интересом”, в ней “есть вопрос или ответ на вопрос”, она “даёт толчок общественному сознанию, будит вопросы или решает их”, отвращая от пустых фантазий и призраков.
4
Белинский видел, что “в лице писателей натуральной школы русская литература пошла по пути истинному и настоящему, обратилась к самобытным источникам вдохновения и идеалов и чрез это сделалась и современною, и русскою” и что “с этого пути она... уже не сойдёт...”. И, умирая, верил, что литература наша “нашла уже свою настоящую дорогу” и “будет идти вперёд, изменяться, но только никогда уже не оставит быть верною действительности и натуре” (X, 314). И она шла по обозначенному им пути, оставаясь “верной действительности и натуре” — правде русской жизни — и в XIX, и в XX в., в царской и Советской России. А что сейчас? Какую литературу мы имеем и называем русской?
Белинский считал, что русской литературой можно называть только ту литературу, что “верно изображает картины русской жизни”, сделалась “выражением и зеркалом русского общества”, “воспроизводит действительность во всей её нагой истине”. И такая литература начала у нас создаваться писателями “натуральной школы”, содержанием произведений которых становится окружающая их отечественная, русская действительность.
Прав Белинский. Русская литература — это литература, которая “художественно осваивала” и осваивает современный ей русский мир.
Есть ли в новой, послесоветской России такая литература? К сожалению, такой литературы у нас сегодня нет. В качестве оправдания этого утверждения могу лишь вослед Белинскому, соглашаясь с ним относительно того, что только и можно называть русской литературой, повторить: “...Я отвергаю существование русской литературы только под тем значением литературы, которое я ей даю, а под всеми другими значениями вполне убеждён в её существовании (I, 379).
Сегодня какой только литературы, созданной и изданной на русском языке и именуемой “русской литературой”, у нас нет! Нашими писателями “художественно освоены” практически все известные в наше время “миры”: и криминальный (детективы), и минувшие (княжеский, царский, имперский, советский), и “мир фантазий” (фэнтези, сказки), и потусторонний (мистика, ужастики), “миры” путешествий и приключений, амурный, семейно-бытовой, “мир” детства и т.д. Обошли стороной лишь “русский мир” — “мир” современной, новой, послесоветской действительности России, “со всей её, — говоря словами Белинского, — нагой истиной”.
Ну, нет сегодня собственно русской по содержанию литературы. Нет книг о современной России, современной русской жизни, жизни страны, не говоря уже о “выражающих” новую, послесоветскую, Россию. Может, такие книги и есть. Страна наша большая, писателей, издательств, журналов много: где-то, возможно, и появляются произведения и книги о современной России, о русском мире, только доступны они далеко не всем, а потому для многих (в том числе и для меня) остаются неизвестными.
Возможность писать обо всём и как хочется, открывшаяся при смене власти, обернулась у нас подражательностью, неоклассицизмом, “творчеством по образцам”6, какими для наших писателей выступили и продолжают выступать произведения зарубежных авторов, что было характерно для отечественной литературы XVIII — первой трети XIX века и с чем решительно боролся Белинский, ратуя за создание неподражательной, оригинальной, самобытной “русской литературы” как “выражения и зеркала русского общества”.
Подражание соотечественникам — это просто проявление творческой несамостоятельности писателей. Подражание зарубежным авторам — проявление не просто несамостоятельности, а уже откровенная зависимость при создании (“производстве”) “художественных продуктов”-произведений: форм, сюжетов, персонажей, событий и т.д., — т.е., говоря современным языком, это, по сути, импортозависимость.
На каком-то этапе такое заимствование полезно: творчески осваивается мировой художественный опыт. Но приходит время, когда наступает пора художественно осваивать уже не чужой художественный мир, а жизнь своей страны, свой собственный, родной мир и переходить от “художественной импортозависимости” к “художественному импортозамещению” — замещению навеянного зарубежными авторами, к созданию неподражательной, национальной, самобытной по характеру и содержанию литературы, оригинального, отечественного “художественного продукта”. И такое время для наших писателей наступило: пора художественно осваивать свою действительность, русский мир, создавать собственно русскую литературу, именуемую так не только по языку, на котором пишутся и издаются сегодня произведения и книги. Но такая литература может появиться и появится у нас не сразу.
“Где нет внутренних, духовных интересов, — подметил однажды Белинский, — внутренней, сокровенной игры и переливов жизни, где всё поглощено внешнею, материальною жизнью, там нет почвы для литературы, нет почвы для <её> питания...” (IV, 435). На сегодняшний день подобное имеет место и у нас, обозначив главное, наряду с отказом от подражательности, “импортозависимости”, условие возникновения русской литературы: необходимо наполнить “материальные интересы общества”, его “внешнюю материальную жизнь” “внутренними, духовными интересами, внутренней, сокровенной игрой и переливами жизни”, обеспечив тем самым формирование почвы для её возникновения и питания. При этом должна определиться и обозначиться наша “народная (национальная. — А.К.) физиономия” (I, 92), чего пока сегодня у народа России нет.
Первый шаг к созданию современной русской литературы — “верное изображение картин русской жизни” (I, 94). И его должна у нас сделать новая “натуральная школа” — школа художественного освоения мира новой, послесоветской России. “Натуральная школа” в понимании Белинского, а не западноевропейского “натурализма” XIX-XX вв., натуральная в её положительном направлении. И за примером далеко ходить не надо.
Белинский полагал, что “придёт время верно изображать положительные явления жизни, не ставя их на ходули, не преувеличивая, словом, не идеализируя” (X, 16-17). И оно приходит вместе с Советской властью. “Положительным направлением” современной “натуральной школы” был социалистический реализм — метод, которым писатели “вполне выражали” и выразили Страну Советов, “художественно осваивая” отечественный, “Советский мир”. О чём говорилось в предыдущей статье.
Какой будет новая “натуральная школа”? Каким “методом” станет “художественно осваивать” и выражать современную российскую действительность, мир новой, послесоветской, уже вполне и достаточно чётко обозначившейся буржуазной России? Во многом это зависит от того, какими духовными интересами будут наполняться материальные интересы общества, когда, по словам Белинского, “голова” нашего народа, его “средние и высшие сословия”, его “высшие слои” определятся со своей “физиономией” — “нравами, обычаями, понятиями и чувствованиями” — и их жизнь начнёт представлять “предмет для художественной литературы”, в том числе и лирики... (I, 92).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Тредиаковский В. К. Сочинения. — СПб, 1849. Т. 1. С. 194-195.
2 Литературная критика 1800–1820-х годов. — М., 1984. С. 44.
3 Полевой Н. А., Полевой Кс. А. Литературная критика. — Л., 1990. С. 494.
4 Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: в 13-ти тт. — М., 1953. Т. 1. С. 22.
Далее ссылки на это издание даны в тексте с указанием тома и страницы.
5 См.: Российская газета. — М., 2015. № 1. С. 11.
6 См.: Курилов А. С. К построению новой “Истории литературы”. — М., 2016. С. 9, 103, 175 и др.
АЛЕКСАНДР КУРИЛОВ НАШ СОВРЕМЕННИК № 3 2025
Направление
Критика
Автор публикации
АЛЕКСАНДР КУРИЛОВ
Описание
Нужна консультация?
Наши специалисты ответят на любой интересующий вопрос
Задать вопрос