КРИТИКА
АЛЕКСАНДР КУРИЛОВ
НУЖНА “ДЕЛЬНАЯ” ЛИТЕРАТУРА
Будет ребячиться нашей литературе, довольно пошалила — пора и делом заняться...
В.Г.Белинский
В статье “В.Г.Белинский — наше завтра” отмечалось, что созданию собственно “русской литературы”, “художественно осваивающей” современный нам “мир” — “мир” Новой, после Советской, России, начнётся с “верного изображения картин русской жизни”. Не уточнялось, какой “русской жизни”, что конкретно имеется в виду под понятием “русская жизнь”, какой уклад, какой “мир” сегодня у нас “художественно осваивается” с одной лишь стороны, не самой примечательной для него и показательной. Последнее как раз сегодня и наблюдается в литературе, называемой “русская”.
1
Литература (поэзия), отметил Аристотель в своей “Поэтике”, возникла как очень прагматичное, “дельное” занятие: изображать “хороших”, “дурных” и обыкновенных (“как мы”) людей, их действия, поведение, поступки в качестве примеров (образцов) действий, поведения и поступков, чтобы читатели (слушатели), “созерцая” их внутренним взором, могли тому “поучаться” и о них “рассуждать”, получая при этом ещё и “удовлетворение”1.
В своём “Послании к Пизонам о науке поэзии” Гораций исходил из того, что поэзия — это наука, которая служит людям. “Поэты, — пишет он, — стремятся приносить или пользу, или наслаждение, или же говорить то, что сразу и приятно и полезно в жизни... Всё, что вымышлено ради наслаждения, пусть будет близко к действительности... общее же одобрение получит тот, кто смешает полезное с приятным, равным образом и развлекая и поучая читателя”2.
Литература (поэзия) создавалась (рождалась) с целевым назначением — делать два дела: приносить, с одной стороны, “пользу”, а с другой — “наслаждение”, говоря о том, что “приятно и полезно в жизни”, таким образом “поучая” читателя и одновременно (“сразу”) “развлекая” его, “смешивая полезное с приятным”.
Такое понятие о смысле, сущности и назначении литературы (поэзии) разделяли и составители “латинских поэтик” в XVI-XVII вв. Цель поэзии и поэта, подчёркивает в своей “Поэтике” (1561) Ю.Ц.Скалигер, “учить, доставляя удовольствие”3. Со временем “учительное” и “полезное” отходит на второй план, а на первый выходит “приятное” и “удовольствие”.
Белинский в начале своей деятельности, особенно в период “примирения с действительностью”, также считал, что литература должна прежде всего доставлять “удовольствие”4.
Расставаясь с “примиренческими” иллюзиями, он возвращается к своему первоначальному представлению о литературе как “выражении-символе внутренней жизни народа” (I,29). “Литература, — пишет Белинский, — есть сознание народа: в ней, как в зеркале, отражается его дух и жизнь” (IV,418). А какое “удовольствие” может доставлять “зеркало”, отражающее “гнусную российскую действительность”, представлявшую собою “китайское царство материальной животной жизни, чинолюбия, крестолюбия (орденов и медалей. — А.К.), деньголюбия, взяточничества, безрелигиозности, разврата, отсутствия всяких духовных интересов, торжества бесстыдной и наглой глупости, посредственности, бездарности...” (XI,576-577. Письмо В.П.Боткину от 10-11 декабря 1840 г.).
Если раньше он полагал, что “назначение и цель” искусства, в том числе и литературы, “изображать, воспроизводить идею всеобщей жизни природы... великой идеи вселенной в её бесконечно разнообразных явлениях!” (I,32-34), то теперь считает, что “литература должна быть выражением общества” (IV,431), а “само искусство... анализом общества” (литература не исключение) и обязано не развлекать читателей, принося им “удовольствие”, а служить обществу. И замечает “...свобода творчества легко согласуется с служением современности; для этого не нужно принуждать себя, писать на темы, насиловать фантазию, для этого нужно только быть гражданином, сыном своего общества и своей эпохи, усвоить себе его интересы, слить свои стремления с его стремлениями; для этого нужна симпатия, любовь, здоровое практическое чувство истины, которое не отделяет убеждения от дела, сочинения от жизни” (VI,286). И выводит: “Будет ребячиться нашей литературе, довольно пошалила — пора и делом заняться”... (VI,526).
“Будет ребячиться” — т.е. подобно детям кому-то или чему-то подражать, “довольно пошалила” — т.е. поиграла в литературу, “писала на темы”, “насиловала фантазию”, теперь же настала “пора и делом заняться”.
2
Литература рождалась из “импровизаций” в качестве инструмента формирования человека как “существа” общественного, способствуя его окончательному переходу от первобытного коллективного бессознательного стадного состояния к коллективному, но уже сознательному, от стада живых “существ” (животных) к организации совокупности людей, названной впоследствии обществом. Решающую в этом процессе роль играло подражание, что обусловило рождение литературы (поэзии), будучи одной из природных его причин. “Ведь подражать, — фиксирует в своей “Поэтике” Аристотель, — присуще людям с детства: люди тем ведь и отличаются от остальных существ, — подчёркивает он, — что склоннее всех к подражанию, и даже первые познания приобретают путём подражания...”5.
“Подражать” — значит изображать, обобщая и типизируя увиденное и услышанное. “Изобразительные искусства”, к каковым относится и литература, это искусства подражания людям и событиям, т.е. их изображение. Отличаются они тем, как и чем подражают: литература — подражает (изображает) словом, живопись — красками, музыка — звуками, танцы — движениями.
“Изобразительные искусства” рождались и бытовали как неформальные “учебные пособия” в “школе жизни”, уготованной человечеству, “учениками” которой автоматически становились и являются “люди с детства”. Одно из этих “пособий” литература.
Н.Г.Чернышевский назвал литературу “учебником жизни”6. Но это неточно, хотя в самом общем виде, в принципе справедливо. Жизнь, будучи совокупностью деятельности людей, их поведения, поступков, не “учебник”, а “школа”, в которой множество самых разнообразных конкретных предметных “учебников” и “пособий”.
В этой “школе жизни” масса учебных “классов”. Есть “класс родительский”, где в качестве “учебных пособий”, для “людей с детства”, выступают действия их родителей, их поведение, поступки, суждения, взгляды и т.д. Есть “класс общежительный”, где “учебными пособиями” являются действия, поведение, поступки, суждения соседей, родственников, знакомых, друзей, недругов, — т.е. окружающих. И есть литературный класс, где каждое в этой общей “школе жизни” произведение является отдельным, самодостаточным “учебным пособием”, в котором образно, персонажно изображены действия, поведение, поступки людей в конкретных жизненных ситуациях. “Учащимися” в этом “классе” непроизвольно и неизбежно, бессознательно, автоматически становятся все читатели литературных произведений.
Литература — “пособие” с бесчисленными главами, главками, подглавками, разделами, абзацами и т.д. и т.п., которыми являются произведения, в соответствии с характером их содержания и объёмом (размером, формой). Каждое из них “урок жизни” реальной или сфантазированной, образ (образы) действий, поведения, поступков людей в тех или иных обстоятельствах, а также событий. В этом отношении литература, будучи совокупностью произведений, выступает и совокупностью образов людей, их жизнедеятельности, поведения, поступков, а также обстоятельств жизни, происшествий, событий, в которых им пришлось участвовать, которые могут по сути происходить в реальной действительности и в которых могут участвовать сами читатели как в настоящее время, “онлайн”, так и в будущем.
В таком качестве литература, постоянно пополняясь новыми главами, главками, разделами и т.д. и т.п., не отменяя, не вытесняя, хотя в известной мере тесня, но не замещая, уже вошедшее в её состав, является, остаётся и будет оставаться вечным, незаменимым “учебным пособием” в “школе жизни” человечества.
Будучи “учебным пособием”, литература (литературные произведения), как и любое “учебное пособие” вообще, сама никого собственно и не учит — это дело определённого круга людей (о них разговор особый). Её назначение информировать о том, что бывает, было или может случиться, произойти в жизни людей, обществ, стран. Однако образная информация имеет присущее ей особое, специфическое свойство — запоминаться, впечатываться помимо воли читателей в виде образных картин в его память и оставаться там, как говорится, нечувствительно.
“Искусство (в том числе и литература. — А.К.), — считал замечательный отечественный психолог Л.С.Выготский, — есть организация нашего поведения на будущее, установка вперёд...”7. В этом качестве образная информация становится отложенным на время руководством к действию — поведению человека, ставшего однажды читателем, когда тот в своей жизни оказывается в ситуациях и обстоятельствах, схожих с теми, какие изображены в прочитанных им произведениях. И он, того не сознавая, а порою и сознательно, поступает так же: человек по своей природе обезьяна... Об этом свойстве образной информации, что несёт в себе содержание произведений литературы, обязан знать каждый, “хотящий быти писателем”, не говоря уже о ставших ими.
3
Человек существо живое, телесное, физическое, способное мыслить, рассуждать, говорить, писать и читать, т.е. материальное и духовное. Как телесное, физическое оно требует для себя соответствующей “материальной пищи”, которая — это её задача — призвана питать тело, укреплять и поддерживать физическое здоровье человека, всех его частей и органов. Как существо мыслящее, рассуждающее, говорящее и говорливое, человек нуждается в определённой “духовной пище”, которая — и это её задача — призвана питать душу, сознание, мышление, ум, разум, т.е. всё, что составляет его духовность8, укреплять и поддерживать духовное здоровье человека.
Литература, наряду с песнями и кинофильмами, один из самых распространённых видов “духовной пищи”. По массовости ей уступают и живопись, и театр, и опера, и балет, и оркестровая музыка, другие виды “изобразительных искусств”. И “материальную” и “духовную” пищу готовят люди, берущие на себя — сознательно или подсознательно, — обязанность её готовить, и которые по определению являются поварами. Те, кто готовит “материальную пищу”, прекрасно сознают свою обязанность, традиционно считают себя “поварами”, как их также традиционно называют. Творцы же “духовной пищи” никогда не сознавали, не только не считали, но даже и мысли не допускали, что они “повара”, да и сегодня не сознают, что они тоже по-своему “повара”, и что “изобразительные искусства” своеобразный духовный общепит.
“Поваров” живописных “блюд”-картин привычно называют художниками, музыкальных — песен, симфоний, ораторий, опер, балетов —композиторами. И т. д. “Поваров” литературных “блюд”-произведений издавна почитают писателями, поэтами, драматургами, так их и называют. Но все они в сущности повара.
Исторически именно “духовная пища” сделала человека человеком, существом разумным, общественным, позволяя ему и сегодня оставаться таковым, а “учебные пособия” представляли и представляют собою своеобразные её “меню”: литературное, живописное, музыкальное и т.д. От того, что предлагали и предлагают людям эти “меню”, начиная “с детства”, во многом зависило и зависит их “духовное здоровье”, а также “здоровье” и человеческого общества, которое являлось и является совокупностью людей, народов, наций...
Своим рождением “изобразительные искусства”, и особенно литература, обязаны обществу, которое и создавало их как “учебные пособия” для “школы жизни”, “школы”, его, общества людей, жизни, и условием их существования была обязанность, даже можно сказать — необходимость, именно в “учебных”, а не в каких-либо других “целях” “подражать” жизни общества, художественно изображать эту жизнь и её творцов — людей. Со временем эту природную “цель” искусства и литературы забыли и стали главным их назначением считать просто верное, правдивое, художественное воспроизведение (отражение, изображение) действительности.
Гегель идёт дальше, заявляя, что искусству (литературе) нужно заниматься не воспроизведением действительности, а изображать “плоды” безудержной фантазии, и его назначение “осознание и выражение божественного, глубочайших человеческих интересов, всеобъемлющих истин духа”9.
Белинский возвращается к догегелевскому природному понятию о сущности и назначении искусства (литературы). Литература, пишет он, “должна быть выражением жизни общества, и общество ей, а не она обществу даёт жизнь” (IV,434), а собственно нашу литературу нужно делать “выражением и зеркалом русского общества, одушевить её живым национальным интересом” (IX,388). Литература должна быть “дельной”.
Чем же, с точки зрения Белинского, она должна заниматься? “Выражать общество”, “служить современности”.
А писатель? — “Быть гражданином, сыном своего общества... усвоить его интересы, слить свои стремления с его стремлениями”.
И что ему для этого нужно? — “Симпатия, любовь” к своему Отечеству, “здоровое практическое чувство истины” — т.е. правды о современной ему действительности, что не позволит “отделять убеждения от дела, сочинения от жизни”, “принуждать себя писать” на случайные, придуманные “темы, насиловать фантазию...”.
А чтобы нашей литературе, считает Белинский, “делом заниматься”, необходимо “укореняться на почве русской национальности (т.е. “русской жизни”. — А.К.), входить в жизнь общества, сделаться его обычаем и живой потребностью... сблизиться с жизнью, с действительностью”, т.е. изображать современную ему жизнь, которая “относится к искусству и литературе как почва к растениям, которые она возращает (растит, выращивает. — А.К.) на своём лоне” (VI,514,525,527), быть “не забавой праздного безделья, а сознанием общества”, его “верным зеркалом... ревизором и контролёром” (VIII,87).
Современной нашей литературе (писателям) и предстоит сблизиться с современной им российской действительностью, “русской жизнью”, стать “сознанием общества”, его “верным зеркалом”, прекрасно понимая, что в настоящее время это общество социально и классово далеко не однородно и состоит из крупной, средней, мелкой буржуазии, разного рода предпринимателей, самозанятых, служащих, фермеров, рабочих, крестьян и т.д.
Литературе (писателям) также предстоит покончить с духовной импортозависимостью, перестать, говоря словами Белинского, только “ребячиться” и “шалить”, сочиняя лишь детективы, триллеры, мистику, ужастики (хорроры), фэнтези, а также “художественно осваивать” прочие “миры”, и перейти к “верному изображению картин” нынешней “русской жизни”. Что и должно положить начало “дельной” у нас литературе, дать ход созданию литературы современной, собственно “русской” во всех отношениях, а не только по языку, литературы Новой, после Советской, России.
4
Слышу: какой такой нынешней “русской жизни”? Зачем ломиться в открытую дверь? Возьмите любой журнал. Помещённые там рассказы, повести, романы только тому и посвящены, говорят о случившемся в жизни обитателей наших городов и пригородов, градов и весей, посёлков, сёл и деревень, горожан и сельчан, самых разных мест и регионов нашего благословенного Отечества, “верно изображают русскую жизнь”. “Картины” какой ещё “русской жизни” требуются? С какой ещё “русской жизнью” необходимо нашей литературе (писателям) “сближаться”? На какой ещё “почве” надо “укорениться” нашей литературе? А на какой, спрашивается, она уже “укоренилась”? Только на одной, которая называется бытом. На ней в основном, если не сказать преимущественно, и “взращивается” наша журнальная, да и не только журнальная, а вообще вся проза, где идёт речь о событиях и людях сегодняшней России.
Да, в жизни людей ближе “быта” ничего нет, с ним, как данностью, и сближаться не надо. Он вообще естественная составляющая жизни как таковой. “Русская жизнь” не исключение. К тому же “быт” является и самым доступным, особенно для “хотящих быти писателями”, предметом изображения, что сегодня у нас и наблюдается. Однако “быт” не самое главное, не определяющее жизнь стран и народов. В этом отношении жизнь России, “русская жизнь” не исключение. Её характер и уклад определяют другие составляющие: экономическая (хозяйственная, промышленная), политическая, государственная, классовая, культурная идр., жизнь трудовая, общественная, социальная и т.д., интересы общества, страны и власти. Там формируется и проявляется то, чем живёт сегодня наша уже вполне буржуазная Россия, характер и своеобразие современного “русского мира”, “русской действительности”, с которой отечественной литературе (писателям) и надо “сближаться” и на “почве” которой “укореняться”, всесторонне и “верно изображая картины” новой “русской жизни”, жизни России XXI в., создавая “дельную” литературу.
Сегодня, “укрепившись” на “почве” только лишь “быта”, наша литература изображает “русскую жизнь” однобоко — либо остранённо, как что-то, хотя и своё, повседневное, но случайное, не примечательное, не показательное, либо с неприглядной её стороны — серая, унылая, скучная, беспросветная, безысходная (почему — ниже). Созерцая такие “картины русской жизни”, сами по себе “верные”, навеянные действительно (да простится мне тавтология) действительностью, и невольно слышишь пушкинское: “Боже, как грустна наша Россия”, — сказанные поэтом Гоголю, когда тот закончил читать ему “первые главы “Мёртвых душ” в том виде, как они, — по словам Гоголя, — были прежде” (т.е. первые наброски будущего произведения). Пытаясь понять причину такой реакции Пушкина, Гоголь приходит к выводу, что тому виною “пугающее отсутствие света” в написанных им главах10. Уничтожает написанное. И когда, уже спустя несколько лет после смерти поэта, возвращается к работе над “Мёртвыми душами”, то наполняет создаваемые им по-новому главы светом. В жизни каждого персонажа найдёт поэзию, свои радости, что и сделает его великое творение поэмой”11.
“Отсутствие света” характерно для всей современной нашей литературы, включая и ту, что “ребячится” и “шалит”. Исключение — рассказы Бориса Екимова, да, пожалуй, ещё и протоиерея Алексея Лисняка12. Может, и наверняка есть, и другие (имеется в виду светского содержания литература), но мне они пока не попадались. Что же способно нашу литературу “просветлить”? Только одно — “одушевить её живым национальным интересом”, представлением о будущем России.
Однако составителей Конституции Российской Федерации 1993 года заботило другое. Зафиксировав в её 13-й статье: “1. В Российской Федерации признаётся идеологическое многообразие. 2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной”, — они отказали России в “свете”, лишив возможности формирования у нас государственной идеологии — т.е. представления о будущем страны, так как идеология есть идея, представление о чём-то существенном, а государственная идеология — это представление о государстве, его настоящем и будущем.
Признание “идеологического многообразия” позволяло создавать самые разные представления о будущем России, чем незамедлительно воспользовались пришедшие к власти круги, всячески поощряя представление о месте страны на “заднем дворе” Европы, исключительно в качестве её “сырьевого придатка”, что быстро и реализовали, уничтожив в стране промышленность и экономику, которую сейчас постепенно восстанавливают. И пока не будет осознана необходимость иметь у нас государственную идеологию — идею, представление о будущем России — т.е. “света”, ожидать какого-то “просветления” как в жизни, так и в литературе, бессмысленно...
Это касается и патриотизма, который без представления о будущем страны, её “светлом” будущем немыслим, если не сказать невозможен. Пока патриотизм у нас держится на одном только понятии о независимости страны, в котором — увы — нет представления о её социальном устройстве, политическом и экономическом будущем. Гордиться нам пока ещё нечем. Отсюда бесперспективность жизни, серость и беспросветность содержания литературных произведений, посвящённых современной жизни России...
Сегодня у нас лишь одна общественная организация имеет представление о будущем страны — КПРФ. Правда, её идеологи видят это будущее исключительно в повторении прошлого. Однако идея “социализма”, с которой они постоянно выступают, к подлинному социализму никакого отношения не имеет. Это неверное, мягко говоря, понятие о “социализме”, которым в своей деятельности руководствовались и большевики, начиная с В.И.Ленина, обозначив этим словом социально-ориентированный государственно-монополистический капитализм. Как эффективная экономическая система, прогрессивная на первом этапе строительства “социализма” в нашей стране, он исчерпал себя и свои возможности к 1980-м годам, что стало одной из объективных причин распада СССР13.
Одна надежда на “дельную” литературу, положительную “натуральную школу”, что “одушевит живым национальным интересом” наше общество и саму литературу, интересом, связанным не только с освободительным движением СВО, но и представлением о реальном будущем страны.
Вводя понятие “дельное направление”, “дельная” литература — т.е. литература, которой “будет (хватит. — А.К.) ребячиться, довольно шалить” и “пора заняться делом”, Белинский имел в виду собственно наших писателей и обращался непосредственно к ним, создающим литературу своими произведениями, которые и являются их “литературным делом”. Литература же представляла собою совокупность этих “литературных дел”, что уже сами по себе должны быть “дельными” — “выражать общество”, быть его “сознанием”, “верным зеркалом, ревизором и контролёром”.
Важнейшим “делом” писателей Белинский, как ранее отмечалось, считал “верное изображение картин русской жизни”, что полагал безусловно “дельным”, начало которому положили произведения писателей так называемой “натуральной школы” — “школы” художественного познания и отражения России. Но являясь главным, важнейшим “литературным делом” отечественных писателей, даже “верное изображение русской жизни”, заметил Белинский, не всегда бывает “дельным”.
“...Мертво художественное произведение, — писал он, — если оно изображает жизнь для того только, чтоб изображать жизнь, без всякого могучего субъективного побуждения, имеющего своё начало в преобладающей думе эпохи, если оно не есть вопль страдания или дифирамб восторга, если оно не есть вопрос или ответ на вопрос” (VI,271). Нужна именно “дельная” литература, “дельные” произведения, что “дают толчок общественному сознанию, будят вопросы и решают их” (IX,77. Разрядка моя. — А.К.).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Аристотель. Политика. Поэтика. М., 2002. С. 294-295. Перевод М.Л.Гаспарова.
2 Гораций. Послание к Пизонам о науке поэзии. В кн.: Очерки истории римской литературной критики. М., 1963. С. 106. Перевод М.Л.Гаспарова.
3 Литературные манифесты западноевропейских классицистов. М., 1980. С. 51, 70.
4 Белинский В.Г.Полн. собр. соч. В 13 тт. М., 1954. Т.V.С. 523. Далее ссылки на это издание в тексте статьи с указанием тома и страницы.
5 Аристотель. Политика. Поэтика. С. 294-295.
6 Чернышевский Н.Г.Полн. собр. соч. В 15 тт. Т.II. М., 1949. С. 116.
7 Выготский Л.С.Психология искусства. М., 1965. С. 331.
8 См.: Курилов А.С.Гегель — наше сегодня. “Наш современник”. 2024. № 11, С. 215-216.
9 Гегель Г.В.Ф.Эстетика. В 4 тт. Т. 1. М., 1968. С. 13.
10 См.: Гоголь Н.В.Выбранные места из переписки с друзьями. Гл. XVIII. Четыре письма к разным лицам по поводу “Мёртвых душ”. Письмо третье.
11 См.: Курилов А.С.К построению новой “Истории литературы”. М., 2016. С. 327–337.
12 См.: Екимов Борис. Живые помощи. М., 2023; Лисняк Алексей. Земляничные луга. М., 2019.
13 См.: Курилов А.С.Великий Октябрь и “социализм” Страны Советов. “Литературная Россия”. М., 2017. № 38. 3–9 ноября. С. 8-9.