АНАТОЛИЙ ЕМЕЛЬЯНОВ НАШ СОВРЕМЕННИК № 4 2024

ЖЕЛЕЗНОЕ СЕРДЦЕ РОССИИ

Природный феномен Курской губернии

        Территория Курской магнитной аномалии географически располагается в центральной части Восточно-Европейской (Русской) равнины в пределах её Среднерусской возвышенности, вытянутой с севера на юг почти на 1000 км при ширине до 500 км и охватывающей Харьковскую область Украины на юге и Тульскую область России на севере. Рельеф считается эрозионным. Здесь преобладают долины, овраги и балки глубиной местами до 150 м. Наиболее распространённые высоты для водоразделов составляют 220—250 метров над уровнем моря.
        Выдающийся геолог, один из основателей русской геологической школы, академик Александр Петрович Карпинский, изучая строение Русской равнины, доказал, что в геологическом прошлом по ней “странствовали” моря, покрывая то одну, то другую её часть. Он объяснил многократно повторявшееся наступление моря на сушу прогибами земной коры. На дне этих морей отлагались осадки, образовавшие мощную толщу (осадочный чехол) пластов глин, песков и карбонатных пород (мел, мергель идр.) на её территории.
        Развивая новые идеи о геологическом строении Русской равнины, А.П.Карпинский утверждал, что под её осадочными наслоениями залегает фундамент из твёрдых кристаллических горных пород. Подобные структуры земной коры, отличающиеся спокойным тектоническим режимом (“большой жёсткостью”), позднее получили у геологов название “платформ”. Как полагал Карпинский, фундамент Русской платформы глубокими трещинами (разломами) разбит на отдельные глыбы, из которых одни опустились и покрылись мощными толщами морских осадков, а другие остались на месте под тонким покровом осадочных наслоений. Таким образом, к концу девятнадцатого века утвердилась концепция о двухъярусном геологическом строении Русской платформы. Нижний ярус — кристаллический фундамент, образованный древними горными породами докембрийского возраста (старше 539 млн лет), и верхний ярус — осадочный чехол, залегающий на кристаллическом фундаменте и состоящий из пород осадочного происхождения от палеозойского до кайнозойского возрастов (от 539 млн лет и до наших дней). При этом мощность толщи осадочных отложений достигает максимальной величины в местах, где отдельные блоки фундамента глубоко опущены, и минимальных значений, где они приподняты. Труды А.П.Карпинского по достоинству были оценены в нашей стране. В 1889 году он был избран академиком, а в 1917-м — президентом Академии наук.
        Магнитная аномалия в районе Курска была впервые установлена Петром Иноходцевым при определении координат астрономических пунктов в Центральной части Российской империи.
        Пётр Борисович Иноходцев был одним из образованнейших людей своего времени. Будучи по происхождению из семьи солдата Преображенского полка, он получил прекрасное образование. По возвращению из Германии в 1769 году, где, обучаясь в университете, был принят в Академию наук адъюнктом, Иноходцев преподавал астрономию морским офицерам и штурманам дальнего плавания, читал публичные лекции, заведовал академической гимназией, в 1779 году был избран академиком Санкт-Петербургской академии наук по астрономии.
        В 1781—1785 годах во время экспедиций, связанных с составлением карт Генерального межевания, П.Б.Иноходцев обратил внимание на странное поведение компаса в некоторых пунктах Курской губернии: магнитная стрелка здесь упрямо отклонялась от своего обычного положения.
        О загадочном явлении учёный доложил на общем собрании Академии наук в 1783 году: “...В результате неоднократных наблюдений двумя приборами я нашёл отклонение магнитной стрелки к западу. Поскольку это отклонение расходится с остальными, теми, которые я наблюдал в этой экспедиции и ещё раньше, в районе Волги, можно предположить здесь близость залежей руды”.
        Доклад был опубликован через два года, но открытие не вызвало большого интереса, а потом о нём и вовсе забыли. Всё внимание русского государства в этот период времени было сосредоточено на важнейших событиях, связанных с расширением территории Российской империи. 8 (19) апреля 1783 года вышел манифест императрицы Екатерины II о присоединении Крыма и Кубани к России, в дальнейшем произошло основание Черноморского флота и его военно-морской базы города Севастополя.
        В последующие почти 100 лет при проведении топографо-геодезических и землеустроительных работ были выявлены большие по площади магнитные аномалии в центральной части России. Тем не менее широкого научного интереса к этим данным по-прежнему не проявлялось.

На пути к великому открытию

        Конец XIX века характеризуется в России подъёмом промышленного производства, чему способствовали отмена крепостного права в 1861 году и сопутствующий этому процессу ряд других реформ. Развитие сети железных дорог, резкое увеличение потребности в металле, опыт поисков железорудных залежей за рубежом по признакам магнитных аномальных зон потребовали от научных и промышленных кругов России обратить особое внимание на уже выявленные аномалии в Курской губернии.
        В 1874 году приват-доцент Казанского университета И.Н.Смирнов проводит первую геомагнитную съёмку в Европейской России. Одним из результатов его работы стало открытие двух точек в Белгородском уезде с необычно большими величинами отклонения магнитной стрелки компаса от географического меридиана и наклонение её от горизонта. Именно из-за этих открытий проявления аномального земного магнетизма в Курской губернии становятся объектами научных исследований, продолжающихся до настоящего времени.
        Всё возрастающие потребности в минеральном сырье потребовали создания профильного органа по геологическому изучению огромной империи, и 19 (31) января 1882 года по указу царя Александра III был учреждён Геологический комитет. Главными задачами Геолкома были проведение регионального геологического картирования и систематическое описание геологического строения территории Российской империи. В дальнейшем на Геолком были возложены специальные детальные геологические исследования и составление крупномасштабных геологических карт. В 1885 году директором Геологического комитета был избран А.П.Карпинский.
        В 1883 году по инициативе Императорского Русского географического общества (РГО) исследование выявленной аномалии в районе Белгорода проводит приват-доцент Харьковского университета Н.Д.Пильчиков, так же высказавший предположение о связи этой аномалии с залежами железных руд.
        В 1889 году РГО направило в Курскую губернию экспедицию, руководство которой осуществлял Алексей Андреевич Тилло. Непосредственно в поле работы выполнялись студентом Петербургского университета Д.Д.Сергиевским. Произведенные им измерения в 166 пунктах привели к открытию в районе с. Непхаево аномалии более интенсивной, чем ранее открытые Смирновым И.Н. в этом же Белгородском уезде. По мнению Тилло, такие отклонения от нормального распределения земного магнетизма могли вызываться магнитными массами в земной коре, или электрическими токами, или ещё какими-то неизвестными причинами.
        В 1891 году Алексей Тилло писал: “Так как Белгородская аномалия находится в связи с Непхаевской и так как границы аномального района ещё не выяснены, то необходимо поставить себе на будущее время задачей решение вопроса о том, представляют ли аномалии Курской губернии случаи чисто местных уклонений или же весь их район так велик, что придётся дать им значение географических магнитных аномалий, имеющих связь с геологическим строением южной части Средне-Русской возвышенности”.
        При обсуждении вновь полученных материалов в РГО 29 октября 1891 года по предложению профессоров Э.Е.Лейста и М.М.Поморцева была образована Постоянная комиссия по земному магнетизму под председательством А.А.Тилло. Первостепенной задачей комиссией было поставлено изучение магнитной аномалии в районе Белгорода.
Четырьмя годами позднее в Курской губернии работал студент Петербургского университета А.Е.Родд, определивший магнитные элементы в 133 пунктах.
        Поскольку установленные в Курской губернии аномальные значения параметров земного магнетизма вызывали определённое недоверие как российских, так и зарубежных учёных, Комиссия по земному магнетизму РГО в 1896 году пригласила для их проверки одного из самых авторитетных магнитологов Европы, директора Парижской обсерватории Т.Муро.

Переворот в теории земного магнетизма

        В преддверии приезда Муро Комиссия по земному магнетизму разработала программу предстоящих исследований, в соответствии с которой было принято решение вести абсолютные измерения трёх элементов земного магнетизма:
1) магнитное склонение (отклонение стрелки на некоторый угол от магнитного меридиана);
2) магнитное наклонение (наклонение стрелки на некоторый угол от горизонтальной плоскости);
3) напряжённость земного магнетизма (величина силы магнитного притяжения в данном месте).
        С учётом того, что магнитное поле не постоянно и изменяется со временем (эти изменения называют вариациями магнитного поля), программа работ включала, помимо измерений элементов земного магнетизма, наблюдение его вариационных изменений, необходимых для уточнения первых. Проведение наблюдений за вариационными изменениями предусматривалось в нескольких пунктах: в Павловске, где располагалась Главная физическая обсерватория (ГФО), — приват-доцентом Московского университета Э.Е.Лейстом, в Харькове — профессором Н.Д.Пильчиковым, в Курске — заведующим Семёновской метеорологической обсерваторией П.Г.Поповым.
        В 1896 году при содействии Курской губернской земской управы близ Курска был устроен подземный павильон, в котором установили приборы для вариационных наблюдений. Заведование павильоном взял на себя Попов, им же, после предварительного опроса земских инженеров, землемеров и учителей относительно замеченных отклонений магнитной стрелки, был определён маршрут по губернии для намечавшейся экспедиции Т.Муро.
        23 мая 1896 года Т.Муро прибыл в Курск. В его планы входило равномерное исследование территории края и детальное изучение участков с сильно выраженными аномалиями. В течение 38 дней Т.Муро вместе с переводчиком, студентом Петербургского университета Б.П.Остащенко-Кудрявцевым, выполнявшим роль ещё и помощника, произвёл в 149 точках более 400 абсолютных измерений и осуществил предварительные вычисления в наиболее характерных местах. Одновременно Н.Д.Пильчиков, Э.Е.Лейст и П.Г.Попов выполняли программу исследования других районов губернии.
        В ходе исследований 1896 года было установлено широкое распространение аномалий в 15 уездах Курской губернии и подтверждена исключительность ранее выявленных аномалий в Белгородском уезде. В Обоянском уезде, в районе села Кочетовка, была открыта аномалия, ставшая “рекордной” по интенсивности (некоторые учёные того времени даже высказывали мнение о наличии здесь “третьего магнитного полюса Земли”). Магнитная стрелка здесь стояла перпендикулярно к меридиану и указывала своими концами вместо севера и юга на восток и запад, а в с. Покровское горизонтальное напряжение было б’ольшим, чем на экваторе.
        Аномалия заключалась в том, что все три измеряемых при исследованиях элемента земного магнетизма для многих пунктов в Курской губернии отличались от теоретически вычисленных значений. Это, по словам изумлённого Т.Муро, “переворачивает, так сказать, кверху дном теорию земного магнетизма”.
        Подводя итоги наблюдений, Муро отметил, что сомнений в достоверности результатов предыдущих исследований больше не возникает, все наблюдения русских исследователей, сделанные 1874—1885 годах, подтверждаются.
С этого времени аномалия получила всемирное признание и стала называться “Курской магнитной аномалией” (КМА).
Вернувшись в Париж, Т.Муро приступил к обработке полученных данных, познакомил французских учёных с проведенными в России исследованиями, затем прислал в РГО отчёт, который был опубликован. По ходатайству отделений математической и физической географии совет РГО присудил Т.Муро малую золотую медаль. П.Г.Попов был избран членом РГО и награждён серебряной медалью.
        По результатам исследований 1896 года на территории Курской губернии были установлены две полосы магнитных аномалий, простирающихся с северо-запада на юго-восток: одна начиналась Белгородском уезде и протягивалась на 64 км, другая, в Обоянском уезде, имела протяжённость более 100 километров.
П. Г.Попов, характеризуя распространение аномалии по площади, указывает на следующее: “Вообще говоря, аномалия Курской губернии представляется общей, захватывающей громадный географический район, ибо она везде чувствуется и даже выходит за пределы губернии. Но в ней как бы вкраплены частные аномалии, иногда на чрезвычайно малых расстояниях”.
        Между тем вопрос о природе магнитных аномалий оставался открытым. К этому времени сформировались как минимум две точки зрения о причинах аномалии: одни считали, что это явление вызвано особым распределением земного электричества вследствие специфической структуры горных пород, слагающих территорию, другие же полагали, что это связано с залежами железных руд.
        В следующем, 1897 году РГО при значительной субсидии Курского земства для продолжения исследований командирует в Курск профессора Э.Е.Лейста. В задачу исследований этого года входило обследование малоизученной территории. Активное участие в этих исследованиях принимает и П.Г.Попов, благодаря его настойчивости учреждается сеть метеорологических станций в Курской губернии, задействованных для измерения земного магнетизма. В ходе этих исследований были открыты новые аномальные центры (в сёлах Красное и Лески).

Профессор Эрнест Лейст

        Начиная с 1896 года, изучение Курской магнитной аномалии тесно связано с профессором императорского Московского университета Эрнестом Егоровичем Лейстом. Пользуясь классическими приёмами и инструментами (инклинометр, магнитный теодолит), он исследовал Курскую губернию более 20 лет.
        В 1874 года, сдав экстерном экзамены на аттестат зрелости, Лейст поступил на физико-математический факультет Юрьевского университета и окончил его с золотой медалью по специальности “чистая математика”. В июне 1894 года Лейст был приглашён в Московский университет на должность приват-доцента по кафедре физики, где он занимался работой по оборудованию метеорологической обсерватории. В короткий срок Лейст наладил в Москве регулярные метеорологические наблюдения. Кроме того, он установил в обсерватории сейсмографы, положив начало сейсмическим наблюдениям в Московском университете, организовал регистрацию компонентов магнитного поля Земли. С этого момента геомагнитное поле становится предметом его постоянного научного интереса.
        В 1897 году он защитил магистерскую диссертацию, а в 1899-м — докторскую на тему “Географическое распределение нормального и аномального геомагнетизма”.
        “На всём белом свете нет ничего подобного; учёные приезжали сюда, как в Кунсткамеру: здесь магнитная стрелка не показывает на север и юг, как бы следовало, а на восток и запад!” — так популярно объяснял Лейст загадочное явление земного магнетизма в Курской губернии.
        Профессор, проанализировав данные съёмок, пришёл к твёрдому убеждению, что аномальные значения земного магнетизма в этом регионе связаны с железной рудой. По его расчётам, она должна быть на глубине от 86 до 100 сажен (до 200 м) в количестве не менее 25 миллиардов пудов!
        Убеждённый в огромных богатствах здешних недр, Лейст сделал доклад Курскому губернскому земскому собранию в надежде с его помощью пробурить скважины и открыть рудные залежи. Земское собрание поддержало предложение Лейста, и весной 1898 года было решено начать буровые работы. Средства на покупку бурового оборудования, измерительных приборов и прочие нужды предполагалось выделить по тем временам немалые — 25 тысяч рублей!
        Между тем слухи о наличии баснословных залежей железных руд под полями, лесами и помещичьими усадьбами породили настоящую “железорудную лихорадку”, к тому же в ряде мест Щигровского, Старо-Оскольского, Ново-Оскольского уездов в осадочных отложениях были найдены желваковые конкреции марказита и пласты бурого железняка, правда, не имевшие промышленного значения. Ажиотаж вокруг несметных богатств, спрятанных в подземных кладовых Курского края, достиг своего пика после того, когда было принято решение о проведении буровых работ: началась бойкая торговля земельными участками.
        Перед тем как приступить к осуществлению намеченных планов, земская управа обратилась в Геологический комитет как компетентный орган в этой сфере. Комитет поручил рассмотреть вопрос о возможных причинах аномалии и составить обращение земской управы по существу с подготовкой соответствующего заключения двум из наиболее компетентных своих сочленов, старшим геологам Ф.Н.Чернышёву (1856—1914) и С.Н.Никитину (1851—1909).       Результаты рассмотрения были опубликованы в “Известиях” Геологического комитета за 1897 году и сводились к следующему:
        Ч по окончанию исследований, проведённых Т.Муро, “обнаружились чрезвычайно поразительные аномалии в распределении земного магнетизма, в особенности в с. Кочетовка Обоянского уезда. Естественно явился вопрос о причинах такого аномального явления, среди которых, между прочим, могут быть и залежи железных руд;
Ч все существующие геологические данные, которые известны относительно областей магнитных аномалий в пределах Курской губернии и которые могли быть добыты на основании изучения сравнительно поверхностных образований (в осадочном чехле платформы), не дают никаких указаний на присутствие в этих последних сколько-нибудь, значимых скоплений железных руд;
        Ч значимое скопление железных руд может быть связано с кристаллическим фундаментом платформы. При этом магнитные аномалии могут быть связаны не только с наличием железных руд, но и с массивами горных пород, независимо от присутствия в них включений железных руд.
        Исходя из чего, геологи Комитета предлагают бурение одной, но глубокой скважины. В обоснование этого предложения приводится следующее: “Определить эту глубину (до фундамента) при существующих данных нельзя даже и гадательно, поэтому проведение буровой скважины является в высшей степени желательным, так как глубокая скважина прольёт много света на загадочные причины Курской магнитной аномалии и в значительной степени разъяснит, насколько основательны делаемые ныне догадки о присутствии железных руд”.
        На новое обращение Курской губернской земской управы Геологический комитет в своём ответе ссылается на заключение С.Никитина, в котором была подтверждена ранее заявленная Комитетом необходимость заложения глубокой скважины у с. Кочетовка, в пункте с наиболее интенсивной магнитной аномалией. Что же касается возможной глубины бурения, указывается на то, что “определить её сейчас крайне сложно — во всяком случае, она должна быть значительна и рассчитана на 2-3 сотни сажен (400—600 м)”.
        Упомянутые заключения объективно отражали на тот момент состояние геологической изученности района Курской магнитной аномалии. Геологическим комитетом не отвергалось положение о возможном наличии железных руд в этом районе и связи с ними магнитных аномалий, при этом предполагалось, что магнитные железные руды могут быть в недрах Курской губернии приурочены только к породам докембрийского фундамента Русской платформы, что и было подтверждено в дальнейшем буровыми работами.
        Касательно своего участия в намеченном Курской губернской земской управой исследовании Геологический комитет сообщает, что берёт на себя только научное обеспечение работ. Кроме этого, был оговорен ещё ряд существенных условий, в частности, указывалось на необходимость обсуждения целесообразности дальнейшего бурения скважины при достижении ею глубины в 100 саженей (примерно 200 м).
        К сожалению, отметит позже С.Никитин, несмотря на это заявление, вначале бурение велось без всякого участия Геологического комитета. Причём управа решила бурить не одну скважину на возможно большую глубину, a “две и даже три более мелких скважины”.
        Следует предположить, что заключения Геологического комитета об отсутствии значимых скоплений железных руд в осадочном чехле русской платформы и данных о глубине залегания кристаллического фундамента не были приняты к сведенью.

Неудачная попытка

        Весной 1898 года по указаниям Э.Е.Лейста в районе деревень Кочетовка и Непхаево в местах наиболее сильных магнитных аномалий было начато бурение двух скважин — всё необходимое для этого оборудование было закуплено в Германии. По расчётам Лейста, руда в этом районе КМА должна была залегать на глубине не более 200 м от поверхности Земли. Однако, когда бур достиг этой глубины, руды вскрыто не было. Не было вскрыто железных руд и тогда, когда скважины достигли глубин 212 и 247 метров, в связи с чем бурение было остановлено. Прогноз профессора о глубине залегания руд не подтвердился.
        Как выяснилось позже при детальном изучении КМА, до открытия железной руды не хватило глубины проходки. Скважины не прошли осадочный чехол платформы и были остановлены в толще песчано-глинистых отложений. Неблагоприятный результат бурения наглядно показал, что степень изученности района явно недостаточна как в отношении магнитных явлений, так и в плане геологического строения, а зарождающиеся геофизические методы поисков ещё не совершенны.
        “Бурение скважины велось техническим бюро инженера Дитмара под надзором и руководством особых уполномоченных земской управы, к сожалению, неопытных в деле бурения и не соблюдавших существенных указаний Геологического комитета”, — отметит в своём заключении С.Никитин.
        В 1924 году главный геолог Особой комиссии КМА А.Д.Архангельский дал оценку появившимся в то время критическим публикациям, связанным с отрицательными результатами бурения на КМА.
        “В своём заключении, — отмечает Архангельский, — С.Никитин приходит к выводу, что вся сумма геологических фактов служит доказательством полного отсутствия какой-либо связи магнитных аномалий не только с фантастическими месторождениями магнитных железняков, но и с изверженными породами, равно как с какими-либо крупными дислокационными процессами среди осадочных отложений (в осадочном чехле платформы). В этой связи Никитин рекомендует магнитологам “обратиться для объяснения магнитных аномалий, прежде всего, к обширному, но ещё совершенно нетронутому полю исследований распределения земного электричества и условий, влияющих на распределение земных электрических токов в зависимости от различного состава и строения геологических напластований...”.
        При этом Никитин указывает на то, что в этом деле магнитологу придётся быть, прежде всего, самому геологом и идти в тесном общении с этой наукой.
        “Последнее замечание Никитина, несомненно, правильно. У Лейста не было геологических знаний, и он не мог ни проверить с точки зрения геологии свои собственные выводы, ни противопоставить возражения категорическим суждениям своих противников”, — отмечает А.Архангельский.
        В то же время, пишет далее Архангельский, “утверждения геологов комитета о большой мощности осадочных отложений в районе аномалий (район Кочетовки и Непхаево) не имели под собой должного обоснования”, и кристаллические породы фундамента платформы могли быть “всего метров на 100 ниже того уровня, до которого доведена была скважина”.
        Заключение, сделанное А.Архангельским, сводится к следующему: “...единственным правильным выводом из всего происшедшего было бы признать, что скважина не доведена до надлежащей, легко доступной технически глубины”. И далее: “Всех этих возражений, однако, сделано не было, и авторитет Чернышёва, Никитина и Мушкетова на целые двадцать лет похоронил вопрос о курских рудах и о глубине залегания кристаллических пород в Курской губернии”.
        Архангельский обращает также внимание на то, что опубликованные критические статьи учёных превратили Курскую магнитную аномалию в явление или совершенно загадочное, или требующее для своего объяснения совершенно особых гипотез.
        “В самом деле, — пишет учёный, — в настоящее время об этих аномалиях упоминается не только в специальных работах, но и во всех лучших учебниках”.
        Неудача, постигшая буровые работы, послужила поводом для прекращения всех работ на КМА.
Курское земское собрание, рассмотрев итоги буровых работ, постановило средств на дальнейшие изыскания аномалии не отпускать, приобретённые управой инструменты передать ей на хранение... Буровые работы было предложено вести Геологическому комитету, но за счёт средств государства.
        Комитет, в свою очередь уведомил, что продолжать бурение скважин для достижения интересующих земство практических результатов в настоящее время нет достаточных оснований, так как государство ещё не располагает средствами даже для геологического изучения аномалии.

Дело всей жизни

        После громкой неудачи сторонники Э.Е.Лейста отвернулись от него. Однако Лейст, будучи твёрдо уверенным, что аномалия связана с залежами железных руд, решил на свои средства во время летних отпусков продолжать съёмку.
Каждое лето Эрнест Егорович, отладив приборы, уезжал в июле-августе в Курскую губернию, эти полевые сезоны продолжались до 1909 года включительно, ежегодные траты на это составляли более 1200 рублей в год. Он не просил вознаграждения, работал от восхода до захода солнца, имея для отдыха несколько часов короткой летней ночи. О правильном питании нечего было и думать: приходилось питаться сухарями, бисквитами (род печенья) и консервами, взятыми из Москвы. “После усиленной работы на солнце в течение дней десяти чувствовалась уже некоторая усталость, в особенности от высокой температуры и пыли, которая проникала в одежду и оседала на инструменты; являлись недомогания и от неправильного питания и плохой воды. Невольно вспоминалось, что дальневосточные экспедиции оборудованы, несомненно, лучше и терпят, пожалуй, меньше неудобств, чем я при своих поездках по одной из центральных губерний Европейской России; невольно являлась мысль, что многие из моих товарищей профессоров отдыхают не в таких условиях, а где-нибудь на европейском курорте, и, вероятно, тратят меньше средств, чем я на научную, но утомительную работу”.
        В годы революции 1905—1907 годов Лейста неоднократно арестовывали местные полицейские власти “как подозрительную личность”, не веря его “открытым листам” от Московского университета, Московского общества испытателей природы и от Курского, Орловского и Харьковского губернаторов, считая их подложными или украденными.
        В то же время в научном сообществе не прекращалась критика в адрес Лейста и его утверждений о природе КМА. В феврале 1903 года в Петербурге собрался первый съезд деятелей практической геологии и разведочного дела, на котором крупный российский горнопромышленник Н.Ф. фон Дитмар выступил с докладом о результатах буровых работ. Докладчик рассказал о том, как подготавливались и велись буровые работы, и с иронией подчеркнул, что бурением скважин “опровергнуто было фантастическое утверждение г. Лейста о нахождении на 85 саженях глубины пласта магнитного железняка мощностью не менее 10 сажен, массой около 25 млрд пудов на сумму 25 млрд рублей. Попытка поставить имя нашего предсказателя наряду с именем Менделеева... не удалась, и магнитная горячка в Курской губернии утихла”.
        “С окончанием бурения, — продолжил далее Дитмар, — прекратился этот период смуты, возвративший нас к средневековым исканиям руды с помощью волшебной лозы, держа в руке которую за один конец, лозоходец следовал уклонениям другого конца и действительно находил залежь руды, которая, конечно, ловкому авантюристу была известна раньше”.
        Тем не менее Лейст с упорством, достойным подражания, продолжал начатое дело. В итоге за четырнадцать лет полевых исследований были признаны пригодными для обработки и анализа измерения элементов земного магнетизма в 4121 точках, разбросанных на площади в несколько тысяч квадратных километров. Всего же за всё время исследований Лейстом было проведено не менее 200 тысяч измерений.
        Отдельные этапы работы по изучению Курской аномалии докладывались им регулярно в Московском обществе испытателей природы, действительным членом которого он был с первого года работы в Московском университете (секретарь общества с 1899 года, почётный член с 1913-го). В трудах общества была напечатана добрая половина его разнообразных геофизических трудов. Будучи секретарём физико-математического факультета (с 1903 года), а затем и помощником ректора (1911—1915), Лейст всячески содействовал развитию молодой геофизической науки в Московском университете. Под его руководством Метеорологическая обсерватория (Физико-географический институт) становится выдающимся для того времени не только научным, но и учебным геофизическим учреждением, которое обеспечивало практику студентов и магистрантов и давало необходимый материал для иллюстраций преподавания дисциплин по “физико-географической” специальности, введённой на физико-математическом факультете его стараниями (1906).
        Начавшаяся в 1914 году Первая мировая война поставила перед научным сообществом России новые проблемы. Уже в первые месяцы войны выяснилось, что царское правительство не предвидело её масштабов и не позаботилось об обеспечении действующей армии и тыла многими видами стратегического сырья. Остро встал вопрос об учёте естественных ресурсов, которыми располагала страна. С этой целью группа академиков, в состав которой входили геологи А.П.Карпинский и В.И.Вернадский, организовала в 1915 году при Академии наук специальную “Комиссию по изучению естественных производительных сил” (КЕПС), которая и приступила к решению упомянутой выше задачи. Её совет поручили возглавлять Вернадскому как инициатору, а обязанности секретаря возложили на Ферсмана.
        В 1916 году Лейст закончил свою наиболее крупную работу по анализу данных магнитной съёмки районов Курской магнитной аномалии на основании выполненных им лично “абсолютных” определений элементов земного магнетизма. Производя магнитные измерения, Лейст определял, хотя и достаточно приблизительно, координаты соответствующих точек, что было необходимо для составления первых магнитных карт КМА. По существу, исследования физической природы Курской магнитной аномалии, проведённые профессором Лейстом, — первый научный опыт геомагнитных поисков железорудных залежей в России. В том же году он возглавил организованную по его почину Геофизическую комиссию.
        Между тем события в стране стали развиваться стремительно. В феврале 1917 года в России произошли буржуазно-демократическая революция и отречение царя Николая II, затем последовали революционные октябрьские события. Одним из первых декретов нового правительства стал декрет о мире, подразумевавший прекращение войны на фронтах 1-й Мировой войны и заключение мира с Германией и её союзниками. Победа Ленина на внутрипартийной разборке в вопросе о войне и мире привела к тому, что 3 марта 1918 года в Бресте был подписан весьма унизительный для России мирный договор. В соответствии с договором Россия теряла около 1 млн км2 территории с населением в 56 млн человек, что составляло около 1/3 всего населения; 1/4 всех обрабатываемых земель; 2/3 производства стали; 90% запасов каменного угля, 40% индустриальных рабочих. России предписывалось предоставить немецким предпринимателям режим наибольшего благоприятствования и вернуть им всё национализированное имущество. Советская Россия обязывалась признать Украинскую народную республику и подписать с нею мирный договор.
Заключение сепаратного договора не остановило наступление союзных войск на восток. Оголодавшие орды наследников Тевтонского ордена и Священной Римской империи вместе с войсками их нового союзника — Украинской народной республики, — практически не встречая сопротивления, ринулись вглубь бывшей Российской империи. Оккупация сопровождалась невиданным грабежом захваченных районов и насилием над населением.
        После того как германские и австро-венгерские войска заняли все местности союзной им “независимой” Украины, они вместе с вооружёнными украинскими формированиями стали продвигаться и на север, по направлению к Москве, постепенно занимая юго-западные и южные уезды Курской и Воронежской губерний. Территория Курской магнитной аномалии становится ареной военных действий.
        3 апреля 1918 года нарком иностранных дел В.Г.Чичерин в телеграмме Совету народных министров Украины и Министерству иностранных дел Германии сообщил, что “украинско-германские войска вошли в пределы Курской губернии”, он выражал протест против занятия российской территории: “Даже согласно одностороннему заявлению украинской делегации, — подчёркивалось в ней, — Курская губерния находится за пределами границ Украинской народной республики”. 11 апреля 1918 года Чичерин жаловался Берлину: “Возложенная на нас Брестским договором обязанность заключить мир с Киевской Радой остаётся невыполненной по причине, не зависящей от русского правительства”.
        Несмотря на протесты, немецко-украинские войска продолжали неуклонно продвигаться дальше на север по направлению к Курску. 8 апреля они вошли в Харьков, в последующие дни бои развернулись на подступах к Белгороду, 10 апреля 1918 года город был захвачен, к 23 апреля были заняты все населённые пункты на 25 вёрст к северу и северо-востоку от Белгорода. К началу мая 1918 года южные и юго-западные районы, примерно около трети всей тогдашней Курской губернии, были оккупированы немецко-украинскими войсками. В зоне оккупации оказалась и территория магнитных аномалий, ранее охарактеризованная исследователями как “третий полюс земли”, где в 1898 году закончились неудачей первые поиски бурением, предпринятые Лейстом. Оккупированные города и уезды Курской губернии были включены украинской Центральной Радой в состав Харьковской губернии Украины.
        Опасность новых территориальных потерь подвигла Москву к переговорам. Для их ведения 29 апреля 1918 года в Курск прибыла делегация Советского правительства во главе с Иосифом Сталиным. Со стороны противника переговоры вели представители оккупационных украинско-германских войск. В результате нескольких дней переговоров Советскому правительству удалось добиться прекращения военных действий, начиная с 6 мая 1918 года.
Переговоры о заключении мирного договора были продолжены уже в Киеве. Шли они крайне напряжённо, главным камнем преткновения стал территориальный вопрос. Из сообщения руководителя советской делегации Х.Г.Раковского И.В.Сталину (копия Чичерину) 26 мая 1918 года: “Демаркационная линия, которую предлагают украинцы, чудовищна, ...она совершенно не отвечает демаркационным линиям, разработанным при частных перемирьях. На севере она идёт вплоть до самого Курска и почти до Воронежа на Востоке. Она заходит на десятки вёрст за теперешние позиции германской армии...”
        12 июня 1918 года в Киеве был подписан российско-украинский прелиминарный мирный договор. О границе договориться так и не удалось, линией разграничения стали позиции, занятые на тот момент украинско-германскими войсками. Между противостоящими силами устанавливались нейтральные зоны соответственно демаркационным разграничениям.
        В 1947 году заместитель заведующего промышленным отделом Курского обкома ВКП(б) С.А.Колмаков, горный инженер по профессии, в своей работе “Проблемы Курской магнитной аномалии” указал на следующее: “Характерно, что во время переговоров о мире в Бресте в 1918 году германское командование упорно настаивало на включении территории Курской губернии в число оккупированных немецких земель”. Очевидно, что, не добившись желаемого на переговорах, немцы воспользовались территориальными амбициями украинской Центральной Рады, которая при поддержке германских и австро-венгерских войск тут же стала претендовать на огромные территории бывшей Российской империи, включавшие в том числе и всю Курскую губернию.
        [Немцы не оставили своих попыток захвата этой территории и в дальнейшем. В 1941 году им удалось полностью захватить всю территорию Курской магнитной аномалии (территории современных Орловской, Белгородской и Курской областей), однако в боях 1942-го — начала 1943 годов советским войскам удалось освободить часть занятых территорий. Летом 1943 года немцы вновь предприняли попытку захвата всей территории Курской магнитной аномалии. Одним из главных направлений наступления немецко-фашистских войск было, как и в 1918 году, с юга из района Белгорода через Обоянь по направлению на Курск. В районе так называемого “третьего полюса земли” произошло одно из самых грандиозных сражений этой битвы — встречного боя двух железных танковых армад — русской и немецкой].

        Первая реакция научной общественности России, и прежде всего Академии наук, на вооруженный захват власти в стране большевиками была отрицательной и, хотя внутри Академии пока ничего не изменилось, зато вокруг поменялось всё!
        Президент Академии А.П.Карпинский сообщил, что в соответствии с требованиями некоторых её членов необходимо принять соответствующее заявление, чтобы Российская Академия наук не молчала в такое исключительное время. Заявление было принято 21 ноября, тон его был достаточно решительным и совершенно не похожим на “академический”.
        Между тем наступила зима. Многокомнатные квартиры русских академиков нечем стало отапливать, приходилось всей семьёй ютиться в одной из комнат, отапливаемой “буржуйкой”, с жадностью поглощавшей всё, включая книги, письма и рукописи... Перестали выплачивать зарплату, имевшиеся сбережения основательно обесценились. Остановился транспорт, начались всеобщая разруха и разгул бандитизма. Обесценился и труд учёных, научные статьи стали никому не нужными, не было возможности напечатать уже готовые труды, не было бумаги и краски.
В феврале 1918 года академик В.И.Вернадский пишет профессору А.Е.Ферсману: “Для меня ясно... одно: надо употребить все силы, чтобы не прервалась и усилилась научная (и всякая культурная) работа в России...”
Нельзя допустить перерыва в процессе “осадконакопления” научного и культурного пласта, вследствие чего процессы денудации могут привести не только к ущербу, но и полностью его разрушить.
        Вывод был таков: если победившая революция будет способствовать наращиванию научного и культурного пласта, не вмешиваясь в сам процесс, тогда учёный мир принимает её. При этом, конечно же, не следует упрощать восприятие событий академиками, необходимо понимать их психологию. Дело ведь не в том, что изменились вывески на госучреждениях, а в том, что рухнула вся система ценностей, существовавшая до этого.
        По воспоминаниям А.В.Луначарского, у него на приёме побывали высокоуважаемые гости — представители Академии наук: президент А.П.Карпинский, вице-президент В.А.Стеклов и непременный секретарь С.Ф.Ольденбург. Очевидно, что на этой встрече были достигнуты определённые договорённости и намечены пути сотрудничества между Академией и Советской властью.
        На последовавший запрос Наркомпроса о мобилизации науки для нужд государственного строительства Академия ответила, что готова взять на себя определённые задачи “экономическо-технического изучения хозяйственной жизни страны”, “если работа будет вестись под общим руководством Академии наук”.
12 апреля 1918 года А.В.Луначарский на заседании Совнаркома под председательством В.И.Ленина сделал доклад “О предложении Академией наук учёных услуг Советской власти...”. Постановление СНК РСФСР о привлечении Академии наук к государственному строительству последовало 16 апреля 1918 года:
        “Совет Народных Комиссаров в заседании от 12 апреля с. г., заслушав доклад Народного комиссара по просвещению о предложении Академии наук учёных услуг Советской власти по исследованию естественных богатств страны, постановил:
        пойти навстречу этому предложению, принципиально признать необходимость финансирования соответственных работ Академии и указать ей как особенно важную и неотложную задачу разрешение проблем правильного распределения в стране промышленности и наиболее рациональное использование её хозяйственных сил”.
         Этим постановлением Академия была юридически признана советским учреждением и поставлена на государственный бюджет. Уже 17 апреля 1918 года Карпинский пишет письмо в Совет Народных Комиссаров о нуждах Академии наук и работающих с ней учреждений. К письму президент приложил записку КЕПСа о плане использования природных богатств страны.
        К этому же времени относится создание ленинского документа, получившего в литературе название “Набросок плана научно-технических работ”, написание его датируется 18-25 апреля 1918 года:
“Академии наук, начавшей систематическое изучение и обследование естественных производительных сил России следует немедленно дать от Высшего совета народного хозяйства поручение.
        Образовать ряд комиссий из специалистов для возможно более быстрого составления плана реорганизации промышленности и экономического подъёма России.
        В этот план должно входить:
        рациональное размещение промышленности в России с точки зрения близости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта;
        рациональное с точки зрения новейшей наиболее крупной промышленности и особенно трестов слияние и сосредоточение производства в немногих крупнейших предприятиях;
        наибольшее обеспечение теперешней Российской Советской республике (без Украины и без занятых немцами областей) возможности самостоятельно снабдить себя всеми главнейшими видами сырья и промышленности”.
        Весна 1918 года — суровое и тревожное время. В добавление к немецкой оккупации север страны занимают англо-французские интервенты. Во Владивостоке высадили десант японцы. Всё отчётливее стала разгораться гражданская война. Усилился голод, а с ним болезни, эпидемии... В беспокойном ожидании чутко насторожилась Москва. Сюда из прифронтового Питера переезжает Советское правительство.
        В мае 1918 года Э.Е.Лейст сделал доклад о результатах своих исследований в Московском Физическом институте в присутствии академика П.П.Лазарева, В.В.Шулейкина, С.И.Вавилова, В.И.Пришлецова, С.Л.Бастамова и других видных учёных.
        В докладе Лейст дал общую характеристику Курской магнитной аномалии. Из доклада следовало, что она распадается на две области:
        северную — проходит через Дмитровский уезд Орловской губернии и далее через Фатежский, Курский, Щигровский, Тимский Курской губернии и направляется в области Воронежской губернии. Аномалия направлена с северо-запада на юго-восток, и ширина аномальной полосы с максимальными отклонениями элементов от нормы должна составлять в среднем около 2-3 вёрст;
        южную — тянется через Обоянский, Белгородский, Корочанский и Новооскольский уезды, включает в себя Непхаево, Белгород и Кочетовку. Общее направление и ширина южной полосы аномалии таковы же, как и северной.
Промежуток между полосами является тоже аномальным, но аномалия здесь слабее. Наиболее сильные аномальные зоны были отмечены Лейстом в северной полосе.
        При своих исследованиях Лейст не ограничился изучением одного земного магнетизма. Исходя из уже известных в то время фактов о тесной связи между некоторыми магнитными аномалиями и аномалиями силы тяжести, он обратился и к изучению последних.
        В заключении своего доклада Лейст привёл некоторые соображения о возможных причинах аномалии и о глубине залегания намагниченного слоя. Он высказался совершенно определённо за присутствие железа, при этом он утверждает, что курские залежи несравненно богаче железными рудами с высоким процентным содержанием железа, чем иные, уже открытые посредством наличия магнитных аномалий. Глубина залегания магнитных пород — от 228 до 408 метров.
        На последовавшие после доклада вопросы о контроле точности измерений и способах определения координат точек наблюдения Лейст сообщил, что точность измерений сопоставима с измерениями, проводившимися в своё время профессором Муро.
        Что же касается определения координат точек наблюдения, выяснилось, что их местоположение определялось весьма условно.
        — Я просто спрашивал у возницы, сколько вёрст до ближайшего села, и примерно ставил на карту точку, где находился, — прозвучал ответ профессора.
        Материалы доклада были переданы руководителю Физического института, академику П.П.Лазареву с просьбой опубликовать их. Однако опубликованы они были не сразу, а существенно позже — в 1921 году, после получения и обработки новых данных по КМА.
        Многолетняя напряжённая работа без отпусков и почти не прекращавшаяся на протяжении длительного времени травля со стороны его противников подорвали здоровье Э.Е.Лейста. К тому времени шестидесятишестилетний профессор был уже тяжело болен. Советское правительство помогло ему выехать на лечение в Германию на курорт Бад-Наугейм. В начале лета 1918 года Лейст уехал, захватив с собой топографические карты, таблицы и другие материалы своих многолетних полевых наблюдений, надеясь продолжить работу по составлению магнитной карты КМА. Но смерть прервала его работу — 13 сентября 1918 года Лейст скончался, так и не узнав правды о подземных богатствах КМА, в которые так твёрдо верил и существование которых стремился доказать.

        В 1924 году в своей работе “Курская магнитная аномалия” главный геолог Особой комиссии КМА Андрей Дмитриевич Архангельский написал о труде Лейста следующее: “Работа эта представляет глубокий интерес, так как покойному учёному удалось, по-видимому, разобраться во всех важнейших сторонах проблемы. Исходя изо всех изложенных фактов, Лейст, несмотря на все сделанные ему возражения и упрёки, сохранил непоколебимую уверенность в справедливости своих первоначальных воззрений на характер причин, вызывающих аномалию. Земные электрические токи, по его мнению, отнюдь не могут объяснить курских магнитных аномалий. Совершенно неудовлетворительны оказываются также и ссылки на магнетизм горных пород и дислокации. Если вспомним, какие пределы магнитных элементов и какие градиенты наблюдаются в Курской губернии, в Кривом Роге и в Лапландии, и сравним их с теми искривлениями, изгибами и петлями изогон, которые наблюдаются в связи с магнетизмом горных пород вблизи горных цепей или геологических дислокаций, — указывает Лейст, — тогда станет ясно, что последние нельзя смешивать с первыми. Таким образом, единственной мыслимой причиной аномалии являются залежи магнитных железных руд, именно магнетита”.
        Говоря о практической значимости проведённых Лейстом исследований, Архангельский указывает на следующее: “Отсутствие карт и таблиц наблюдений, а также отсутствие в имеющемся тексте указаний на географические координаты упоминаемых пунктов лишало возможности использовать работу Лейста для практических целей” (определения мест заложения поисково-разведочных скважин).
        “Правильный подход к имевшимся вопросам и решение поставленной задачи возможно было только при условии координации геофизических исследований с геологическими и тесной связи тех и других с техническими работами по глубокому бурению”, — заключает далее А.Д.Архангельский.
        Лейст не имел специального геологического образования, но чтобы быть геологом в глубоком понимании этой профессии, одного профильного образования мало, образование, если можно так выразиться, дело наживное, необходимо ещё обладать особенными чертами характера.
        Э. Е.Лейст относился к плеяде выдающихся российских исследователей, то, что ему удалось сделать — это научный подвиг.

Дело Лейста продолжается

        Академик Лазарев, подробно ознакомившись с материалами доклада Лейста, пришёл к выводу о необходимости возобновления исследований на КМА, предвидя грандиозные перспективы которые сулит открытие в центре страны огромных залежей железной руды. О проведённых Лейстом исследованиях КМА Лазарев докладывает члену Президиума Высшего совета народного хозяйства Советской республики (ВСНХ), председателю Чрезвычайной комиссии по снабжению Красной армии Л.Б.Красину. Опытный организатор промышленности и экономист Л.Б.Красин, как никто другой, осознавал насущную необходимость в создании нового центра металлургического производства в стране в связи с потерей Донбасса. Проконсультировавшись с ведущими геологическими авторитетами того времени, в числе которых были профессор Московского университета А.Д.Архангельский и ректор Горного университета, профессор Д.И.Мушкетов, он оценивает значимость полученных сведений о КМА, при том, что учёные вели себя в различной степени осторожно: Д.И.Мушкетов придерживался того же мнения, что и ранее, утверждая, что нельзя связывать чисто научную проблему с “надеждой на открытие несметных богатств”; А.Д.Архангельский считал, что имеющиеся материалы заслуживают внимания, но не гарантируют открытия. Однако приступить к работам на КМА в тот период времени не представлялось возможным.
        Установившийся мир в районе демаркационной линии, разделявшей Украинскую Державу и Советскую Россию был чисто условным, то и дело происходили разного рода “пограничные инциденты”.
        В августе 1918 года были подписаны дополнительные соглашения к Брест-Литовскому договору. Советское правительство признало за Германией территории, оккупированные ими уже после заключения Брест-Литовского мира. По финансовому соглашению, названному в литературе “экономическим Брестом”, советское правительство обязалось выплатить Германии пятью взносами 6 млрд золотых рублей, в том числе почти 250 т золотом, на 1 млрд товарами и 2,5 млрд кредитными билетами займа, обеспеченного государственными доходами России от концессий, предоставляемых немецким фирмам. Для эксплуатации российских богатств немцы планировали создать синдикат с капиталом от 50 до 100 млн марок. При германском представительстве в Москве предполагалось создать специальный “хозяйственный штаб” для координации экономической деятельности немецких фирм в России. Несмотря на тяжелейшее финансовое положение, уже в сентябре 1918 года Россия выплатила немцам 93 т золота. Всего было поставлено золота на сумму 124835549 золотых рублей. Выплате оставшейся части помешало поражение Германии в Первой мировой войне.
        29 сентября 1918 года верховное командование германской армии проинформировало кайзера Вильгельма II о безнадёжности продолжения войны, Германия запросила мира. Соглашение о прекращении военных действий в Первой мировой войне между Антантой и Германией было подписано 11 ноября 1918 года. Одним из условий, предъявленных Германии, было аннулирование сепаратного Брестского мира.
        9 ноября 1918 года Курский губисполком и губком РКП(б) получили телеграмму, подписанную председателем Совнаркома В.И.Лениным. В телеграмме говорилось о пролетарской революции в Германии и отречении от престола кайзера Вильгельма. 13 ноября вышло постановление ВЦИК об аннулировании Брестского договора, а 14 ноября В.А.Антонов-Овсеенко подал в Реввоенсовет Республики докладную записку, в которой предлагал план развёртывания военных действий на территории Украины. Линия фронта двинулась в обратном направлении, и вскоре украинское правительство, образованное на территории Курской губернии из украинских большевиков, обосновалось в Харькове. Новые украинские власти, однако, не спешили с возвратом в состав РСФСР южных районов Курской губернии, Белгород и прилегающие уезды продолжали оставаться в составе Украины.
        В этот же период времени Красин даёт поручение П.П.Лазареву организовать Постоянную комиссию по изучению Курской магнитной аномалии под эгидой Академии наук и составить план работ на лето 1919 года.
        Первое организационное совещание по вопросу КМА под руководством П.П.Лазарева было проведено уже 26 ноября 1918 года в составе: А.Д.Архангельского, С.Л.Бастамова, В.И.Пришлецова, Н.Т.Фёдорова, которое приняло первые постановления. Было принято предложение А.Д.Архангельского о необходимости сбора сведений по ранее проведённым буровым работам на территории Курской и Орловской губерний с целью уточнения геологии района и о заложении скважин в местах с наиболее интенсивными аномальными значениями на глубину не менее 300 сажен.
По предложению П.П.Лазарева принято решение в местах выявленных магнитных аномалий изучать и гравитационные явления, которые, как предполагалось, должны сопутствовать магнитным аномалиям.
        В январе 1919 года после доклада Лазарева о состоянии дел по магнитной аномалии в Курской губернии Академией наук принимается решение о создании Комиссии под его председательством, причислив её к Московскому отделению Постоянной комиссии по исследованию естественных производительных сил России (КЕПС). В апреле 1919 года Постоянная Комиссия по КМА приступает к работе. В состав Комиссии привлекаются академики А.Ф.Иоффе, А.Н.Крылов, А.Н.Ляпунов, А.Е.Ферсман, Ю.М.Шокальский, О.Ю.Шмидт, В.А.Стеклов идр. В состав комиссии входит выдающийся геолог А.Д.Архангельский — как представитель Московского отделения Геологического комитета.
Относительно целей создания Комиссии КМА А.Д.Архангельский пишет следующее: “Конечной задачей работ Комиссии было выяснение причин, вызывающих это удивительное явление, с целью выяснения возможного экономического значения Курского района. Прежде всего предстояло, конечно, восстановить утраченные карты Лейста, доведя при этом магнитометрическую съёмку и сопровождающие её гравиметрические работы до такой степени подробности и точности, которые позволили бы пользоваться картами для целей горной разведки. На основе этой съёмки далее предстояло выбрать точки для заложения разведочных буровых скважин и произвести глубокое бурение. Таким образом, в конечном счёте Комиссия ставила себе те же задачи, которые преследовал и Лейст”.
        10 февраля 1919 года на заседании Совета рабоче-крестьянской обороны (СТО) под председательством В.И.Ленина Красин докладывает информацию “О найденных залежах одного миллиарда пудов руды”, полученную от П.П.Лазарева.
        Вскоре в представительстве Советского правительства в Германии появляется некто Иоганн Штейн, представившийся как доверенное лицо супруги покойного профессора Лейста и уверявший, что все материалы по КМА находятся у него. Чувствуя слабеющие силы, профессор поручил ему вернуть материалы по КМА Советскому правительству. Штейн не стал спешить с исполнением данного поручения, зная, что за материалами Лейста охотится местная промышленная агентура, он опубликовал в Германии некоторые результаты исследований по КМА со ссылками на материалы Лейста, и эта публикация наделали много шума в немецких деловых кругах.
        Определившись с конъюнктурой рынка, Штейн заявил в Советском представительстве, что он готов предоставить материалы Лейста Советскому правительству... за 8 миллионов рублей золотом, что было неприемлемо. Это обстоятельство потребовало проведения дополнительных полевых геофизических работ, на которые необходимо было около 300 тысяч рублей.

Новая эра в изучении КМА

Со времени учреждения Комиссия по изучению Курской магнитной аномалии, работавшая первоначально при Академии наук, затем при Горном совете и, наконец, в окончательной своей форме, при Президиуме Высшего Совета Народного Хозяйства в статусе Особой Комиссии, начинается новый этап в освоении КМА.
        Профессор П.П.Лазарев организовывает работу Комиссии. Ввиду невозможности в короткое время получить необходимое число наблюдений классическими точными методами и необходимости большого количества приборов для этого рода измерений Комиссия постановила по предложению академика А.Н.Крылова использовать для исследования аномалии дефлектор де-Колонга, применяемый на флоте при измерении магнитных аномалий корабля. Комиссия поручила начальнику магнитной части флота В.Я.Павлинову приспособить приборы для работы в полевых условиях в Курской губернии.
        Прибор де-Колонга давал меньшую точность измерений, чем при измерениях методами классической магнитометрии, применявшихся Лейстом, но учёные пришли к единому мнению, что она будет достаточной для получения необходимых для практических целей данных. Кроме того, было решено, что в местах с наибольшей аномалией необходимо произвести съёмку классическим методом.
        Комиссии удалось получить 10 приборов де-Колонга, кроме того, для работы с ними были командированы состоящие при Главном гидрографическом управлении опытные гидрографы-магнитологи — штурманские офицеры флота, которые и составили отряд по исследованию Курской магнитной аномалии, состоящий под начальством К.С.Юркевича при заведующем магнитной частью А.И.Заборовском и заведующем геодезической частью П.Ф.Оводе.
Исследования в Курской губернии решено было начать в районе между Щиграми и Тимом, то есть в том месте, где ещё летом 1898 года Лейст обнаружил сильную аномалию.
        17 июня 1919 года отряд численностью 11 человек под предводительством К.С.Юркевича выехал из Москвы в товарном вагоне, выделенном по личному распоряжению Л.Б.Красина. Чрезвычайная комиссия по снабжению Красной армии обеспечила отряд продовольствием и снаряжением по нормам Красной армии.
        “22 июня утром отряд прибывает в Щигры, и сейчас же были посланы гидрографы для подыскания помещения вблизи деревни Белый Колодезь, куда экспедиция была направлена П.П.Лазаревым в связи с получением сведений от наблюдателя Тимской метеорологической станции о существовании в этом районе аномалии. Следующие дни были заняты приготовлением к работе, и только 28 июня работы начались”, — так описывает начало полевых работ на КМА академик П.П.Лазарев в работе “Курская магнитная и гравитационная аномалия”, вышедшей в 1923 году.
Следует особо отметить, что все эти события и принимаемые решения происходили в период, когда в стране уже пылала гражданская война, была разруха и голод.
        В дневнике начальника экспедиции отмечено, что уже 29 июня ему пришлось собрать деревенский сход для того, чтобы информировать всех граждан д. Овсянниково о цели прибытия отряда и тем самым положить конец “вздорным и ложным слухам”. Жителей глухой русской глубинки трудно было убедить в том, что в столь непростое время кому-то вдруг пришла в голову идея о поисках в здешних местах железной руды. Настораживало уже то обстоятельство, что на поиски руды прибыл отряд... моряков Балтфлота, поэтому легко представить себе атмосферу, в которой начиналась работа. Кем-то намеренно распространялись слухи, которые сводились к тому, что отряд явился сюда для восстановления власти прежних хозяев земли, в ящиках, где якобы находятся приборы, на самом деле спрятаны пулемёты, а вёшки, которые отряд расставляет по полям — ориентиры для аэропланов. Тем не менее при активной поддержке местных органов власти отряд удалось укомплектовать рабочим персоналом из числа местного населения общей численностью до 170 человек, мобилизовать гужевой транспорт и необходимый инвентарь, обеспечить отряд материалами и продовольствием для успешного проведения работ.
        Новая угроза пришла с юга. Уже на следующий день по прибытии отряда в Щигры, 23 июня 1919 года поступает информация, что войсками генерала Деникина занят город Белгород. В начале августа в Тимском уезде, где проводил наблюдения отряд Юркевича, становится слышна канонада — отряд продолжает работать.
        В штабе Главнокомандующего вооружёнными силами Юга России генерала А.И.Деникина были осведомлены о начале Советским правительством работ по поискам железной руды в этом районе. В 1919 году, перед самым началом похода белой армии на Москву в Ростове-на-Дону было организовано некое акционерное общество по разработке железных руд в Курской губернии и якобы были подготовлены к выпуску акции на сумму 100 млн золотых рублей. Вскоре появились слухи и о торговле акциями этой железорудной компании на местной бирже, особо успешной после занятия войсками Деникина г. Курска. Наличие акционерного общества документально не подтверждается, но вероятность этого существует, исходя из того, что надо было выплачивать царские долги и платить за поставки оружия и снаряжения для армии. Не исключено, что инициатива в этом деле могла исходить от зарубежных спонсоров Белого движения с учётом того, что за границей находились материалы профессора Лейста.
        В середине августа Тимский район остался без власти, он вот-вот должен был быть занят войсками Деникина. Отряд не прерывает работу...
Выписка из дневника К.С.Юркевича:
“1 сентября. Поехал хлопотать об освобождении лошадей. Построил сигнал в 5 саж. Начали копать — пробивать пробником дыру.
2-го. Работали. Пробили 1 арш.
3-го. Дождь. Пробили 16 арш.
5, 6 и 7-го. Подготовка к отъезду и эвакуации”.
5 сентября 1919 года — белые в пригороде Курска. Запланированный объём работ выполнен, и отряд отступает под пулями в полном составе.
        С конца июня по сентябрь 1919 года до полного захвата белогвардейцами Курской губернии геофизический отряд успел произвести качественную съёмку, обследовал район аномалии площадью в 260 квадратных вёрст, произвёл наблюдения в 443 точках. В окрестностях деревни Лозовка вблизи города Щигры была установлена наибольшая гравитационная и магнитная аномалии. Таким образом, здесь, на территории КМА были проведены первые в стране комплексные геофизические работы, сочетавшие методы магниторазведки и гравиразведки. Геофизические измерения проводились под руководством Александра Игнатьевича Заборовского, в последующем одного из основоположников отечественной разведочной геофизики и геофизической специальности в высшей школе.
        Конец сентября 1919 года — Комиссия по исследованию КМА с участием представителей Московской горной академии, Географического института, Геологического комитета оценила проделанную работу и признала её результаты пригодными для технических разведок. Был выработан план проведения дальнейших работ.

Поиски бурением

        К весне 1920 года, после отступления белогвардейцев из Центральных районов страны поисковые отряды и экспедиции вернулись в район Щигров и продолжили начатые в предыдущем году работы.
        Полученные к этому времени обработанные данные заинтересовали Горный совет ВСНХ, и в мае 1920 года была создана “Особая комиссия по исследованию КМА (ОК КМА)”, положение о которой было утверждено Президиумом ВСНХ 14 июня 1920 года. Председателем Особой комиссии был назначен зампредседателя Горного совета ВСНХ профессор Иван Михайлович Губкин, зампредседателя — академик П.П.Лазарев, он же заведует геофизической частью. В состав комиссии вошли ведущие учёные и специалисты, профессора А.Д.Архангельский (назначен главным геологом комиссии/) А.Я.Гиммельфарб (главный инженер комиссии). В работе принимали участие вице-президент Академии наук, академик В.А.Стеклов, профессора В.И.Пришлецов, С.Л.Бастамов, В.Я.Павлов, В.А.Костицин и другие учёные. Образование Особой комиссии и её состав подчёркивают важность и роль для страны вопросов освоения КМА.
        С этого момента дальнейшие исследования и начало освоения КМА неразрывно связаны с именем выдающегося геолога Ивана Михайловича Губкина.
        ОК КМА представляла собой довольно необычное учреждение с учётом поставленной перед ней грандиозной по замыслу научно-производственной задачи. Принцип единоначалия на производстве, а тем более в научных учреждениях нигде в стране ещё не был введён. Возглавлял Комиссию президиум, состоящий целиком из виднейших учёных, при этом председатель никакими особыми правами не обладал. Обсуждение всех вопросов в ОК КМА велось демократично, решения принимались большинством голосов. Регулярно публиковались протоколы заседаний комиссии, выходили специальные “Труды ОК КМА”. При такой системе организации работы учреждения научные споры — явление естественное, однако зачастую они велись в излишне жёсткой форме, временами острота дискуссий доходила до того, что, с учётом жесточайшего экономического кризиса, ставила на грань остановки все работы по КМА.
Всё лето 1920 года техническими отрядами велись широкомасштабные полевые работы и постоянно представлялись интересные данные, которые обосновывали необходимость проведения буровых работ, за этот период было выполнено более двух тысяч измерений.
         Место заложения первой скважины, согласно предложению А.Д.Архангельского, должно было быть выбрано в пределах исследуемой аномальной зоны к северу, где можно было ожидать выклинивания горных пород осадочного чехла. Точное указание места бурения было сделано П.П.Лазаревым по данным интерпретации полученных геофизических данных.
        Важнейшим документом, который ускорил решение вопроса по изучению аномалии и подготовке к буровым работам, явилось историческое постановление Совета труда и обороны РСФСР о развёртывании буровых работ в районе Курской магнитной аномалии, подписанное В.И.Лениным 24 августа 1920 года. В нём, в частности, было указано следующее: “В целях скорейшего начала работ по разведке глубоким бурением района Курских магнитных аномалий и безостановочного производства таковых, Совет труда и обороны постановил:
1) признать все работы, связанные с разведкой Курских магнитных аномалий, имеющими особо-важное государственное значение...”
        Далее перечислялись меры, направленные на обеспечение этого решения: ОК КМА выделялись кадры, продовольствие, транспорт, оборудование.
        В заключительном пункте документа говорилось:
“8) ввиду исключительного значения для республики скорого окончания работ по разведке района курских аномалий все советские, гражданские и военные власти обязуются оказывать означенным работам полевое содействие, не допуская межведомственных трений и волокиты.
Председатель Совета труда и обороны
В. Ульянов-Ленин”.

        Об обстановке в стране в этот период времени пишет заведующий Отделом глубокого бурения ОК КМА Абрам (Авраам) Яковлевич Гиммельфарб: “К началу организации буровых работ гражданская война в смысле регулярной борьбы организованных масс прекратилась. Но взамен развилась и долго не прекращалась деятельность отдельных банд, выражавшаяся в нападениях на железнодорожные поезда и грабительских налётах на места хранения различного имущества. Жертвами таких налётов являлись, между прочим, не только инвентарь, но и сотрудники ОК КМА. Так, во время перевозки бурового инвентаря в мае 1921 года из Грозного в Щигры бандитами был ограблен поезд, причём 3 человека, сопровождавшие имущество бурового отдела, были бандитами расстреляны”
Начать буровые работы в 1920 году не удалось из-за отсутствия необходимой буровой техники. Потребовалась непосредственная помощь и принятие решений на уровне СТО, чтобы обеспечить поставку бурового оборудования, необходимых материалов и средств в Курскую губернию.
        Одновременно с решением проблем по обеспечению бурения техническим оборудованием и его доставки из Грозного и Баку комиссии приходилось проявлять постоянную заботу о наличии необходимых материалов и средств для обеспечения этих работ. Нужен был лесной материал для постройки буровой вышки и для прочих, обслуживающих работу сооружений. Надо было своевременно приобрести топливо, найти и поставить на место локомобили, подобрать и отчасти обучить специалистов-работников. К этим главным задачам присоединились другие, весьма существенные: организация транспорта по грунтовым дорогам от города и станции к месту работ; устройство водоснабжения и электрического освещения; постройка и оборудование конторы, кузницы и механической мастерской; обеспечение рабочих помещением, спецодеждой и продовольствием и т.п.
        С учётом начавшегося периода становления новой системы хозяйствования и как следствие имевшей место во вновь созданных госструктурах бюрократической неразберихи, порой граничащей с откровенным саботажем, действия Комиссии, направленные на решение организационных и технических проблем, связанных с бурением, встречались в описываемое время с массой препятствий. Потому неудивительно, что, например, исполнение заказа на брусья и доски, заявленного в июне 1920 года и переданного Горным советом Главлескому, встретило затруднения. Горный совет получил ответ, что Воронежский гублеском, куда была адресована заявка, 6 августа сообщил о невозможности принять заказ к исполнению “ввиду перегруженности заводов заказами”, а Калужский мотивировал 9 августа свой отказ “отсутствием подходящего сырья”. Президиуму ОК КМА снова пришлось вступать по этому поводу на путь ходатайств, письменных и устных обращений к руководителям ведомств с просьбами о понуждении местных учреждений исполнять постановление СТО. При этом ОК КМА старалась исходить из сложившихся обстоятельств и, насколько это было возможно, вносила в конструкцию предполагаемых деревянных сооружений изменения, облегчающие выполнение заказа. Тем не менее его исполнение оставалось под вопросом, и 13 января 1921 года пришлось отправить по этому поводу телеграмму следующего содержания: “Воронежскому Гублескому предписывается в порядке боевого приказа закончить заказ; исполнение донести недельный срок. Неповиновение повлечёт привлечение суду”. К февралю лесные материалы были подвезены к ст. Хреновая, но, как телеграфировал заведующий Щигровским районным управлением, “остановки за погрузкой, не дают вагонов”, приёмщик и проводник пришли пешком из Воронежа в Щигры (187 километров). Наконец, 28 марта Центральный Комитет по перевозкам Народного комиссариата путей сообщения предложил местному железнодорожному управлению выполнить в порядке экстренности перевозку леса со станции Хреновая в адрес управления работами по глубокому бурению КМА.
К моменту первого удара бурового долота в скважине № 1 в районе д. Лозовка управлением работами по глубокому бурению ОК КМА был выполнен значительный объём подготовительных работ. В начале февраля 1921 года начались и вскоре были закончены работы по постройке конторы, кладовой, кузницы, мастерской и складочного помещения для хранения технических материалов. В ожидании получения леса со ст. Хреновой приступили к разработке хозяйственным способом лесосеки, отведённой управлению Щигровским усовнархозом с целью получения лесоматериала, а также дров для отопления. К заготовке дров пришлось перейти после того, как все попытки получить донецкий уголь оказались безуспешными, а отпущенный Главтопом подмосковный уголь оказался неудовлетворительным. Кроме этого, в деревне Полевое, отстоящей от Лозовки на 16 километров, было отведено Курским губторфкомом торфяное болото, на котором сформированная управлением буровыми работами артель резчиков приступила к заготовкам торфа с целью обеспечения топливом локомобилей, когда стало ясно, что надежд на получение нефти или угля нет. Во избежание риска от пожара, возможного при керосиновом освещении, представляющем, кроме того, большие неудобства при бурении, а отчасти вследствие затруднений при получении керосина, приняты были меры к устройству при буровых работах электрического освещения.
        Место первой буровой скважины отстояло от г. Щигров и ближайшей железнодорожной станции на 6 км, а складской базы от станции железной дороги — на 2 км. Во избежание лишних перегрузок от железнодорожной магистрали к складской базе управлением Киево-Воронежской ж. д. был проложен рельсовый путь протяжённостью сто метров, тупик был готов к моменту начала бурения. В то время основным транспортным средством были крестьянские подводы, что представлялось очень неудобным ввиду тяжести и громоздкости прибывавших грузов, слабосильности лошадей и стремления местного населения всеми способами избежать выполнения указанной повинности. В дальнейшем, с получением грузовика и после устройства ж.-д. тупика, открылась возможность пользоваться подводной повинностью с таким расчётом, чтобы она не являлась для местного населения слишком обременительной.
        К началу 1921 года в г. Щигры была обустроена контора, в которой были сосредоточены делопроизводство и бухгалтерия районного управления буровыми работами. Как отмечает А.Я.Гиммельфарб, в течение описываемого организационно-подготовительного периода численность конторы доходила до 350 служащих и рабочих. Отдельные производственные структуры управления — Щигровская контора, складская база, контора в Лозовке, торфяные разработки, квартиры заведующих работами и т.п. — были связаны между собой телефонной сетью.
        Для оказания врачебной помощи рабочим и служащим был организован в Щиграх медицинский пункт, в котором врач ежедневно принимал больных. Недостающие лекарства, перевязочные материалы и хирургические инструменты, по распоряжению народного комиссара здравоохранения Н.А.Семашко, доставлялись из Москвы. Тот же врач посещал периодически все места работ для наблюдения за санитарным состоянием и оказания помощи на месте. Впоследствии в Щиграх управлением работами при широком содействии Наркомздрава и, в частности, академика П.П.Лазарева при местной больнице был устроен рентгеновский кабинет, которым пользовались как рабочие ОК КМА, так и местные жители.
        “Как рабочие, так и технический персонал управления не жалели трудов и не щадили себя при организации буровых работ. Без воодушевления и самоотвержения поставленная цель в описываемое тяжёлое время не могла бы быть достигнута”, — отмечает А.Я Гиммельфарб.
        В середине апреля 1921 года прибыли наконец из Грозного давно ожидаемые старший буровой мастер и старший плотник, привезшие с собой металлические части бурового станка, после чего приступили к постройке буровой вышки. Для питания котлов водой и для самого процесса первоначального бурения при вышке был вырыт и отделан дубовым срубом колодец, дававший воду в достаточном количестве.
        К середине июня 1921 года постепенно дошли до Щигров и вагоны с буровым инвентарём, отправленные из Грозного ещё 30 апреля. Во время пути вагоны неоднократно портились, отцеплялись и следовали далее одиночным порядком. Два агента управления буровых работ следили за вагонами по всему пути их следования и проталкивали застрявшие, но всё же 4 вагона заблудились, и их долго не могли отыскать: два вагона оказались засланными в Тифлис, а два вагона пропали бесследно.
        22 июля 1921 года в 6 км юго-западнее города Щигры, близ д. Лозовка, на самой сильной выявленной гравитационно-магнитной аномалии, под руководством первого заведующего Щигровским районным управлением по глубокому бурению, горного инженера Сергея Аристарховича Бубнова, было начато бурение первой глубокой скважины № 1. В связи с этим событием Президиумом Комиссии в заседании 25 июля было вынесено постановление: “Приветствовать от имени Особой Комиссии рабочих и служащих управления работами по глубокому бурению и выразить благодарность за скорое и добросовестное выполнение работ по оборудованию скважины № 1”.
Газета Щигровского уезда “Набат” писала по этому поводу: “Всего несколько лет назад на этом месте было пусто, и вот под красивой вышкой с развевающимся на ней красным флагом закишел народ. Зазвучал протяжный гудок, спели “Интернационал”, тяжёлый бурав под шум машин начал рыть щигровскую почву, чтобы достать колоссальные, быть может, богатства, которые нашим дедам и не снились”.
        Бурение скважины совпало с пиком экономического кризиса, постоянно не хватало топлива, необходимых материалов, инфляция не позволяла своевременно закупать оборудование. Помимо этого, в октябре при возникшем пожаре часть оборудования пришла в негодность. Эпидемия сыпного тифа унесла жизни многих рабочих, в том числе Бубнова, которому Комиссия обязана успехом в организации и начале буровых работ.
        Для реализации намеченных планов потребовались неимоверные усилия всех участников процесса, и в первую очередь, — руководителя ОК КМА И.М.Губкина. Он проводит заседание Комиссии в Москве и на месте — в Щиграх, Старооскольском районе, поддерживает связь с руководством Центрально-Чернозёмной области, а затем Курской области, лично осматривает керны и результаты анализов. Он вносит предложение о мобилизации лошадей для необходимых работ по бурению Курских аномалий, о снабжении продовольствием рабочих и служащих ОК КМА, о предоставлении вагонов, необходимых для перевозки предметов бурения из Баку. И.М.Губкина горячо поддерживал В.И.Ленин, придавая работам на КМА большое государственное значение. Позднее Губкин вспоминал: “Подвигнуть это дело, у которого с самого начала оказалось врагов гораздо больше, чем друзей, протащить его через все препятствия можно было только при постоянной помощи Владимира Ильича. А преград было огромное количество, ибо работать приходилось в чрезвычайно тяжёлых условиях. То одного, то другого не хватало. Частенько приходилось беспокоить своими просьбами Ильича...”
        Далее И.М.Губкин пишет: “Одно время был момент, когда Курская аномалия находилась накануне сдачи в концессию. Я отлично помню, что был уже выработан соответствующий проект договора”.
        Заведующая филиалом “Музей истории КМА” (г. Губкин) Татьяна Золкина рассказывает: “Группа немецких экономистов изложила германскому правительству государственную важность материалов Лейста, а министерство государственного хозяйства Германии решило создать синдикат с капиталом в 100 миллионов марок для проведения в жизнь планов в отношении КМА.
        Получив отказ Советского правительства приобрести материалы Лейста за 8 млн золотых рублей, германские промышленники 2 года добивались концессии КМА, именно с этой целью в середине 1919 года и приезжал в Москву И.Штейн.
        В разгар начатых советскими учёными наземных исследований, когда шла подготовка к глубокому бурению, некоторые советские хозяйственные органы считали целесообразным сдать КМА в концессию. Комитетом по внешней торговле при Президиуме ВСНХ в июле, августе и сентябре 1920 года с участием концессионера был выработан проект концессионного договора.
        Концессионеру предоставлялось право в течение 2 лет производить разведку КМА на отведённой площади под надзором специальной комиссии Советского правительства, которое оставляло за собой право самостоятельно производить исследования и на площади, представленной концессионеру.
        Для обсуждения приемлемости условий проекта концессионного договора Советом труда и обороны была создана Комиссия под председательством В.И.Ленина, в состав которой входили И.М.Губкин, П.П.Лазарев и другие. Разъясняя задачи концессионных договоров, В.И.Ленин говорил, что они “представляют из себя известную экономическую уступку капиталистам с тем, чтобы таким путём получить нам возможность как можно скорее приобрести те необходимые машины и паровозы, без которых восстановление нашего хозяйства мы осуществить не можем. Мы не вправе пренебрегать ничем, что может хотя бы немного способствовать улучшению положения рабочих и крестьян”.
Ознакомившись с мнением членов комиссии, Ленин назначил в Кремле специальное совещание, которое должно было вынести окончательное решение. Выступая на этом совещании, И.М.Губкин, обращаясь к Ленину, сказал: “Сдавать сейчас в концессию КМА никак нельзя. Ведь мы даже не знаем, что скрыто в недрах. Через год мы будем иметь результаты. Надо непременно подождать...”
        Таким образом, на заседании Комиссии 3 мая 1921 года В.И.Ленин поддержал предложение И.М.Губкина и других учёных, чтобы исследования КМА провели российские специалисты. Тогда В.И.Ленин сказал: “Пусть проведут разведку Курской аномалии русские советские учёные”. Таким образом, попытки сдать КМА в концессию были отвергнуты. В то же время Ленин советовал держать в тайне результаты работ по исследованию КМА, чтобы не разжигать страсти у западных монополистов. В письме Рыкову, который был в то время заместителем председателя Совнаркома, Ленин требовал “не давать в печать никаких сведений об этом и принять меры к тому, чтобы в печати об этом не говорили, ибо можно опасаться, что в противном случае интервенционистские планы могут усилиться”.
        Насколько была велика заинтересованность главы Советского государства в раскрытии тайны Курской магнитной аномалии, можно понять из высказываний некоторых советских государственных деятелей того времени.
        “В начале 1922 года, — вспоминает Л.К.Мартенс (в тот период времени — член Президиума ВСНХ, председатель Главметалла), — Ленин поручил мне поехать в Курск и постараться выяснить, что собой представляет эта аномалия и каково её значение. В то время существовали две точки зрения на этот вопрос. Одни считали, что Курская магнитная аномалия объясняется наличием колоссальных масс чистого железа, выброшенных из ядра земли на сравнительно небольшую глубину, другие вообще отрицали наличие там железа в какой бы то ни было форме и объясняли магнитную аномалию существованием особых электрических токов, связанных с крупными геологическими сбросами в районе Курской губернии. Владимир Ильич, которому были известны споры по этому вопросу, хотел получить возможно более полную информацию о Курской магнитной аномалии”.
        По возвращении из Курска, изучив вопрос на месте, Л.К.Мартенс 5 апреля 1922 года подробно доложил В.И.Ленину свои соображения о возможности эксплуатации Курской магнитной аномалии. Внимательно выслушав Мартенса, В.И.Ленин на следующий день пишет Г.М.Кржижановскому: “Вчера Мартенс мне сказал, что “доказана” (Вы говорили “почти”) наличность невиданных богатств железа в Курской губернии. Если так, не надо ли весной уже 1) провести там необходимые узкоколейки? 2) подготовить ближайшее торфяное болото (или болота?) к разработке для постановки там электрической станции? Если сие соображение не кажется Вам излишним, напишите о нём Мартенсу (и мне 2 слова). Мартенс хочет ехать туда недели через 3...”
        О той роли, которую сыграл Л.К.Мартенс в решении вопроса о Курской магнитной аномалии, рассказывает в своих воспоминаниях профессор Ф.Н.Петров (1876—1973), в 1923—1927 годы — начальник Главного управления научных и учебных заведений Наркомата просвещения РСФСР: “Мне неоднократно приходилось слушать его доклады в Комиссии при Совнаркоме и при ВСНХ по вопросам Курской магнитной аномалии, где он блестяще излагал научно и технически все вопросы, связанные с бурением и эксплуатацией этих ценных рудных богатств. Его выводы были поддержаны в Комиссии академиками П.П.Лазаревым, А.Д.Архангельским и председателем Комиссии при ВСНХ академиком И.М.Губкиным”.
        Направлением в Курск своего представителя Ленин не ограничился. В своих воспоминаниях заместитель управляющего делами СТО В.А.Смолянинов писал: “Ильич, можно сказать, не снимал рук с КМА. Много раз посылал он меня то к Губкину, то к Лазареву за информацией о ходе работ. 22 апреля 1922 года, в субботу, Ленин виделся с Лазаревым, и встреча эта произошла в несколько необычной обстановке, Ильич готовился к операции по извлечению пуль, застрявших у него в теле после ранения, требовалось просвечивание. Хороший рентгеновский аппарат имелся только в Институте физики, которым руководил академик Лазарев. Ленин приехал туда, на 3-ю Миусскую, и после того как ему сделали рентгеноскопию, долго беседовал с учёным, рассказывавшим ему о КМА”.

Сомнений нет — внизу тонны руды

        Благодаря настойчивости Губкина, Лазарева и оказания реальной помощи руководства государства буровые работы продолжались. Ещё осенью 1921 года в скважине был установлен факт намагничивания используемого бурового снаряда — долота. В заседании президиума ОК КМА 8 мая 1922 года было сообщено, что буровое долото притягивает железные предметы весом до 30 фунтов (12,3 кг), а 22 августа 1922 года было произведено испытание магнитного притяжения долота особо назначенной Комиссией в составе представителей всех отделов ОК КМА. Общий вес предметов, притягивавшихся долотом, работавшим на глубине 154,7 м, оказался при этом в одном случае равным 44 фунтам (18 кг), в другом — 55 фунтам (22,5 кг) и в третьем — 69 фунтам (28,3 кг), о чём был составлен надлежащий акт. Таким образом, предположение о нахождении в исследуемом месте подземных магнитных масс стали более чем вероятны. Вскоре последовало осязательное их подтверждение.
        До глубины 151,5 м проходка скважины шла без особых затруднений. Затем проходка осложнилась появлением в разрезе крепких пород, а после того, как были встречены ещё более твёрдые породы, буровое долото почти перестало углубляться и в короткий получасовой срок снашивалось настолько, что его приходилось заменять новым.
2 сентября 1922 года Щигровское районное управление глубоким бурением прислало ОК КМА следующую телеграмму: “Бурим в очень твёрдой кристаллической породе, режущей стекло. Суточная проходка измеряется дюймами. Долото притягивает 29,2 кг”.
        Наличие в разрезе твёрдых горных пород вселяло в исследователей определённую надежду и уверенность в правильности принятых решений: ведь именно с кристаллическими породами фундамента, к которым могли принадлежать вскрытые породы, геологи связывали свои надежды на открытие железорудных залежей. В некоторой степени подтверждались и расчёты глубины залегания магнитных пород, сделанные членом ОК КМА Костицыным Владимиром Александровичем (1883—1963), доцентом математического анализа физико-математического факультета Московского университета.
        После 2 сентября проходка скважины в течение нескольких дней была ничтожна и измерялась несколькими дюймами в сутки. Долота быстро изнашивались и принимали вид болванки, кузница, работавшая в две смены, не успевала их исправлять. Тем не менее было признано необходимым продолжать ещё некоторое время бурение при помощи грозненского ударного станка с целью удостовериться, не является ли встреченная порода небольшим по мощности пропластком, и, кроме того, желая получить образцы породы, хотя и не вполне пригодные для всестороннего исследования ввиду их измельчённости, но всё же могущие дать общее представление о природе ископаемого.
Мощность пласта твёрдых пород оказалась равной 2,8 м, и преодоление его было достигнуто 30 октября. Каково же было разочарование, когда в разрезе снова были вскрыты рыхлые отложения с морской фауной девонского возраста, ясно указывающей на принадлежность их к осадочному чехлу Русской платформы. Это обстоятельство значительно усилило скептические настроения среди противников продолжения работ на КМА. Однако уже на глубине 160,9 м снова были встречены твёрдые породы, проходка которых потребовала огромных усилий. Наконец, 30 декабря 1922 года на глубине 161,7 м долото стало расплющиваться, не давая углубления.
        В январе 1923 года в Лозовку приехал профессор Губкин. В шубе и валенках ввалился в конторку, сдёрнул запотевшие очки... Вошёл раздосадованный токарь: “Вот! — протянул бригадиру напильник, с него лохмотьями свисала стружка. — Невозможно работать”. Оказалось, к тискам и инструментам стали прилипать металлическая пыль и стружка. Мастерская отстояла от вышки в 12 метрах... Иван Михайлович велел принести уже использованные долота. “Теперь гвоздь, пожалуйста, — прошептал он нетерпеливо. — Быстрее”. Гвоздя не нашли, подали гаечный ключ. Губкин медленно поднёс его к долоту. Когда между ними осталось около сантиметра, ключ прилип к долоту. Используемое на глубине 161,7 м долото намагничивалось ещё более и притягивало различные железные предметы — гайки, ключи, гвозди — общим весом уже более 38 кг. Не осталось сомнений: внизу — тонны магнетитовой руды.
Управление глубоким бурением с санкции президиума ОК КМА решило остановить ударное бурение и перейти к другому способу проходки — вращательному бурению с использованием специального снаряда с колонковой трубой для приёма цилиндрического столбика проходимых пород (керна), необходимого для проведения соответствующих анализов, с алмазным наконечником (коронкой).
        Руководство Особой комиссией КМА, предвидя предстоящие сложности с проходкой кристаллических горных пород, ещё в конце февраля 1922 года подготовило заявку на приобретение станков и необходимого оборудования для алмазного бурения у заграничных фирм, поскольку собственного производства их в России не было. После длительного согласования по разным инстанциям вдруг выясняется, что Наркомат финансов отказывается отпустить 200 тысяч золотых рублей на покупку этого бурового оборудования. Академик Лазарев обратился с протестом в Рабоче-Крестьянскую инспекцию. Но там учёного не поддержали, сославшись на то, что время сейчас трудное и потому-де незачем расходовать валюту на какие-то аномалии.
        Обескураженный отказом, Лазарев рассказал о своих затруднениях М.Горькому, который очень интересовался проблемами развития науки и делами учёных. Алексей Максимович, внимательно выслушав Лазарева, посоветовал: “Самое лучшее, если вы об этом напишете В.И. (Ленину)”. В ответ на опасение учёного, что письмо может не дойти или дойдёт с большим опозданием, а дело не терпит отлагательств, Горький сказал: “Я сам передам его Ленину”.
Записку Горький передал при личной встрече. Последовало поручение от Владимира Ильича Смолянинову: “Прошу Вас проверить, правильно ли передают мне частным образом, что академик Лазарев, давно работающий по Курской аномалии, обескуражен тем, что ему будто бы отказали во всякой денежной поддержке”.
        Смолянинов навёл справки и установил, что с выделением средств на КМА происходит недопустимая волокита, и доложил об этом Ленину. “Ох, и возмутился же Ильич, — писал впоследствии В.А.Смолянинов, — ох, и рассерчал на чиновников, не видящих дальше своего письменного стола”.
        Проблема с дальнейшим финансированием работ была решена. Последовали длительные переговоры советских внешнеторговых организаций с австрийскими, шведскими, германскими фирмами по приобретению буровых станков и алмазного бурового инструмента, длившиеся фактически до конца 1922 года. После отказа Советского правительства платить по внешним долгам царской России, после безрезультатных переговоров о передачи КМА в концессию заинтересованные германские круги развернули агитационную кампанию с целью сорвать начатые там советской властью буровые работы. Когда же одна немецкая фирма согласилась продать буровые станки, то немецкие и французские власти всячески препятствовали отправке в Россию бурового оборудования. По вине французских и немецких властей доставка станков была растянута почти на целый год — они прибыли в Петроград лишь 10 сентября 1923 года и были использованы для бурения намеченных на КМА других скважин.
        Возглавивший бурение горный инженер Александр Попов попал в Щигры совершенно случайно. В то время он преподавал в Горной академии. Там неожиданно встретил Ивана Губкина. “Он поинтересовался: “Как жизнь?” — вспоминал Александр Попов. — Я ответил: “Так себе. Ходить не в чем. Даже сапоги или ботинки себе купить не могу. Цены-то высоченные, а зарплата маленькая”. — “А Вы поезжайте на КМА. Туда уже прибыл станок алмазного бурения, а работать на нём некому. А Вы алмазное бурение знаете. И денег заработаете, и бурение наладите”.
        А. Я.Гиммельфарб вспоминает: “При организации колонкового бурения крайне существенным являлся вопрос обеспечения работ специалистами бурового дела. С этой целью в качестве инструкторов были приглашены из Германии и Швеции 12 мастеров: 9 — по алмазным станкам “Крелиус” и — 3 по комбинированным станкам “Вирт”. Эти инструктора имели у себя подручными русских помощников, контингент коих пополнялся из числа наиболее толковых рабочих, предварительно уже освоившихся с буровыми механизмами, студентов-практикантов и молодых инженеров. Каждый, начиная с инженера, желавший сделаться буровым мастером или его помощником, обязательно проходил все ступени практического обучения, начиная с простейшей работы бурового рабочего. В течение 6 месяцев наши рабочие и практиканты прекрасно усвоили приёмы алмазного и комбинированного бурения, вполне заменив своих учителей-иностранцев, оставивших к этому времени работы.
        Все достигнутые на данных работах рекорды в отношении наибольших глубин, наибольшей скорости и наименьшего расхода алмазов получены исключительно русскими буровыми мастерами, отчасти с уральской подготовкой, а отчасти получившими практику на КМА.
        Для теоретической подготовки буровых мастеров из рабочих в Щиграх администрацией районного управления совместно с месткомом рабочих и служащих были организованы воскресные курсы, на которых занятия велись техническими силами управления в составе горных инженеров А.К.Каргина и П. 3. Стефанова, техника-строителя А.В.Калмыкова и Е.А.Зотова.
        Подобная организация работ и целесообразное использование опытных специалистов бурового дела дали возможность управлению создать значительный штат своих буровых мастеров, вполне опытных как в постановке, так и производстве алмазных буровых работ. По мере свёртывания работ мастера, получившие подготовку на работах КМА, очень охотно приглашались на службу в Донбасс, Кривой Рог, Урал, Сибирь, Кавказ, где с успехом продолжили свои работы, являясь в некоторых случаях ответственными руководителями буровых партий в 2-3 станка”.
        Для успешного проведения бурения требовались запасные части к оборудованию, специальный инвентарь и приспособления, изготовление и ремонт которых были налажены на Щигровском механическом заводе. Коллектив завода успешно справился с порученным заданием и не только справился: уже в 1924 году на предприятии был налажен выпуск отечественного бурового оборудования, а в 1927 году — выпуск первых буровых станков. Компания “Геомаш” успешно продолжает работать и в наше время, выпуская качественное геологоразведочное оборудование.

Историческое открытие

        Бурение скважины № 1 было продолжено только 4 апреля 1923 года — для проходки твёрдых кристаллических горных пород было использовано буровое оборудование, доставленное из Екатеринбурга вместе с персоналом — буровыми мастерами и снарядом для алмазного бурения.
        Весь предшествующий период с момента остановки бурения изобиловал бурными дебатами со стороны высокопоставленных научных и руководящих работников, скептически относившихся к работам на КМА и постоянно оппонировавших деятельности Особой комиссии. Обстоятельства складывались таким образом, что в феврале месяце, пользуясь болезнью В.И.Ленина, вопрос о свёртывании работ на КМА подготовили для внесения на рассмотрение заседания Президиума ВСНХ.
        Но наступил день, которого все с нетерпением ждали. 7 апреля 1923 года из первой скважины с глубины 167 метров был поднят керн длиной 0,92 м, состоящий из кварца, магнетита и гематита — настоящий образец железной руды. Это стало великим событием в истории КМА. Впервые из недр на поверхность земли был поднят кусочек железной руды, убедительно разрешивший многолетний спор о причинах Курской магнитной аномалии.
Поистине, как сказал Бертольд Брехт устами Галилео Галилея, “наука добывает знания путём сомнений”.
Прежде чем было сделано сообщение об этом открытии, бурение продолжалось ещё несколько дней, при этом скважина, пройдя по руде несколько десятков метров, из рудной толщи так и не вышла.
        Описание разреза рудной толщи, вскрытой скважиной № 1, сделаны главным геологом ОК КМА, профессором А.Д.Архангельским:
        “Кварциты (слой № 13), в которых и в настоящее время производится бурение, принадлежат уже несомненно к докембрийскому основанию Русской платформы. Мы остановимся на них несколько подробнее.
С самой поверхности докембрийского массива, которая располагается на глубине 161,7 м, т.е. на 58,6 м. выше уровня моря, и до достигнутой в настоящее время глубины (234 м) скважина проходит в толще круто, в среднем на 70° наклонённых кварцитово-магнетитовых сланцев, представляющих в общем перемежаемость тонких полосок светлого кварцита и черного магнетита...
        Был произведён химический анализ средней пробы из верхних 18 метров кварцитов, для чего из буровой колонки через каждый метр выбиты образцы около 8 см длиною. Средний удельный вес оказался равным 3,7. Содержание металлического железа — 40,8%”.
        12 апреля 1923 года в Москве в присутствии руководителей Советского правительства и представителей науки об этом событии было сделано важное правительственное сообщение.
        29 апреля 1923 года газета “Правда” (№ 94) вышла с передовицей: “Наше железное будущее” — о государственной важности открытия КМА. Там же была опубликована статья учёных о перспективах изучения КМА.
6 июня 1923 года газета “Известия ВЦИК” (№ 123) в статье “У железного Клондайка” писала: “Сообщение о нахождении в чернозёмной глуши Курской губернии мощных железных залежей облетело весь мир. Всеобщее внимание приковано к захолустному городишке Щигры, вчера ещё известному только тургеневскому читателю по рассказу “Гамлет Щигровского уезда”.
        Сентябрь 1923 года — июль 1924 года — серия докладов о блистательном успехе на разведке КМА, прочитанных П.П.Лазаревым в Италии, Франции, Германии, США, ошеломила весь научный мир.
        С этих работ началась история геофизических методов разведки в стране.
9 июля 1923 года — самоотверженный труд исследователей КМА был высоко оценён Советским правительством. По предложению В.И.Ленина Особая комиссия КМА была награждена орденом Трудового Красного Знамени. Следует отметить, что это первая государственная награда в истории России, вручённая коллективу геологов.
Грандиозность открытия послужила поводом для написания В.В.Маяковским поэмы об этом трудовом подвиге — “Рабочим Курска, добывшим первую руду. Временный памятник от В.Маяковского”. Источником вдохновения стал доклад академика И.М.Губкина “К разгадке Курской аномалии”.

Стальной бурав
о землю ломался.
Сиди,
оттачивай,
правь —
и снова
земли атакуется масса,
и снова
иззубрен бурав.
И снова —
ухнем!
И снова —
ура!
— в расселинах каменных масс.
Стальной
сменял
алмазный бурав,
и снова
ломался алмаз.
И когда
казалось —
правь надеждам тризну,
из-под Курска
прямо в нас
настоящею
земной любовью брызнул
будущего
приоткрытый глаз.

Владимир Маяковский завершил поэму словами, выражающими восхищение трудовым подвигом первопроходцев:

Двери в славу
— двери узкие,
но как бы ни были они узки,
Навсегда войдёте вы,
кто в Курске
добывал железные куски.

        Имена героев-первопроходцев увековечены в названиях городов (г. Губкин в Белгородской области) и улиц (в честь Губкина и Лазарева названы улицы в Губкине, Белгороде, Воронеже идр.).
12 апреля 2023 года — к 100-летнему юбилею открытия железорудных залежей КМА — в присутствии ветеранов геологоразведочной отрасли губернатором Курской области Р.В.Старовойтом был открыт реконструированный памятник геологам-первопроходцам.
        Резонно задать вопрос: а как же были оценены заслуги профессора Лейста перед государством?
В эпоху становления социалистического эксперимента, на фоне первых успехов по поискам и разведке железных руд КМА про Лейста быстро забыли, нигде не отмечено его имя и в последующие периоды нашей истории.
Заслуги Лейста состоят не только в изучении Курской магнитной аномалии и земного магнетизма, он является одним из основоположников целого направления в геологической отрасли — геофизических методов поисков — и по праву должен считаться одним из первооткрывателей богатейших залежей железных руд в России.
        Геологами установлено, что открытые в 1923 году железные руды КМА — самый крупный железорудный бассейн в мире. Залежи железных руд приурочены к юго-западной и частично к центральной частям Воронежского кристаллического массива, крупного поднятия в фундаменте Русской платформы. Протяжённость Курской магнитной аномалии составляет около 625 км, а общая площадь бассейна более 125 тыс. км2. Здесь сосредоточено около половины всех мировых запасов железных руд. В России не менее двух третей запасов и ресурсов железных руд сосредоточено в пределах бассейна КМА. И более половины железных руд в России к настоящему времени добывается на её территории.