ЕВГЕНИЙ СЕМИЧЕВ НАШ СОВРЕМЕННИК № 5 2025

НОЧНЫХ НЕБЕС КОЛОДЕЦ


ПОРУЧИК

Под несговорчивым прицелом,
С улыбкой дерзкой на лице
Своим командовал расстрелом
Белогвардейский офицер.

Поскольку выше нету званья,
То и командовать ему.
И расступилось мирозданье,
Раскрыв космическую тьму.

Открылась в небесах дорога.
Отважно голову задрав,
Повёл его в обитель Бога
Его изысканный жираф.

Пылало лето жуткой прозы
И отвержения любви.
И осыпались в парках розы.
И умирали соловьи.

Посланцев из великой смуты
Встречал архангел Николай.
И стал торжественным салютом
Винтовочный угрюмый лай.

А перед этим было слово
Красноречивей всяких слов
— Здесь нет поэта Гумилёва,
Здесь есть поручик Гумилёв.

И у расстрельного барака,
Породу барскую клеймя,
Сказал старик “Красив, собака!
Сгодился б девкам на племя”.

*   *   *
      
Всю ночь до самого утра,
Чтоб не прорвались фрицы-твари,
Зенитные прожектора
По небосводу зорко шарят.

Москва военная во мгле,
Непобеждённая, витает.
Генералиссимус в Кремле
Стихи Есенина читает.

В окопы мёрзлые войны,
Как света солнечного вспышки,
Их затащили шалуны —
Десятиклассники мальчишки.

Пред тем, как в снег кровавый лечь
И стать навек земной рудою,
Они решились пренебречь
Своею жизнью молодою.

В окопах на передовой
Они погибли не напрасно.
В продрогшей роще под Москвой
“Горит костёр рябины красной”.

Их погубил свинцовый дождь —
Взбешённых “мессершмиттов” стая…
Не спит в Кремле народный вождь,
Стихи Есенина читая.

Не осуждают на войне
Всех смертью праведно крещённых.
Есенин был в своей стране
Среди  поэтов запрещённых.

Мальчишки, мамины сынки,
В метельном крошеве уснули.
...К утру пришли сибиряки
И с бруствера снежок смахнули.


*   *   *
      
Зима ступает робко
В стихи мои и сны.
Засеребрилась тропка
Длиною до луны.

Забористый морозец
Сковал покров земли.
А я — канатоходец
Межзвёздной колеи.

Присыпан снежной пылью,
В завьюженном пылу,
Раскинув руки-крылья,
Иду, скользя, во мглу.

Моей стезёй влюблённой
Петляет колея.
А лёд совсем зелёный
Такой же, как и я.

В зеленоглазых звёздах
Ночная тишина.
В зелёных искрах воздух.
Зелёная луна.

Река в хрустальных звонах.
Попал я сам не свой
В мир грёз своих зелёных,
Как в омут с головой.

Но мне уже не страшно
Загинуть под водой.
Такой я бесшабашный.
Такой я молодой.

Моя клубится тропка
По гибельному льду.
Зима ступает робко.
Не робко я иду

Через миры — планеты,
Вселенною ведом...
И щуки, как кометы,
Всплывают подо льдом.

Ночных небес колодец
В космической пыли.
А я — канатоходец
Межзвёздной колеи.

Меня к тому крылечку
Выносит колея,
Где за хрустальной речкой
Живёт любовь моя.

*   *   *

Потерял я белого коня
И свои заветные полцарства.
Не судите, девочки, меня
За мои беспутные мытарства.

У меня ещё есть красный конь
И вторая половина царства.
Красный конь — безжалостный огонь.
Значит — для манёвра есть пространство.

А ещё в запасе чёрный конь.
Им по жизни хвастать не пристало.
Чёрный конь, немного охолонь!
Просто твоё время не настало.

А пока мне песня по плечу
И за всё про всё одна расплата.
Я к своей любимой прилечу
На крыле багрового заката.
Привяжу крылатого коня
И верну утраченное царство.
Не ругай, зазнобушка, меня
За моё загульное мытарство.