ХОРОШЕЕ МЕСТО
МИНИАТЮРЫ
ОТТУДА
Мышь зашла в заброшенный дом, проникла в оставленную квартиру, залезла в пустующий шкаф, забралась в обувную коробку и скреблась оттуда... Очень-очень тихо, чуть слышно, еле различимо.
РАССВЕТ
Медведь лежал на спине и крутил лапами толстое бревно. Так делают пленные медведи в цирках. Медведь довольно кряхтел и потихоньку увеличивал скорость. Сороки наблюдали. Молча. И ни ветерка. Ничто не колышется. И рассветное небо. Ясное.
ЛИСЬИ НОРЫ
Лисы рыли норы. С раннего утра до глубокой ночи. Ночью норы были готовы. Лисы вошли в норы и там уснули. Скоро утро, и лисы проснутся в своих новых норах. Выглянут. Им всё это очень понравится.
В ПРОЁМЕ
Простуженная мышь сидела на отливе окна первого этажа, практически вровень с землёю. Точнее, в проёме от окна. Там, внутри, за её спиной, ничего не было. Сквозило. Мышь закашлялась, спрыгнула с отлива и ушла. Вдоль какой-то канавки. С листьями.
У РАВНИНЫ
Ёжик прислонился к пню. Устал. Ночь безветренная, лунная, огромная равнина перед лесом как на ладони. Красиво! Будто умер, и всё вот так вот таинственно, загадочно и волшебно. Ёжик тихонько вздохнул и двинулся дальше. Он уже было вышел из леса, как вдруг увидел бегущего по сияющей лунным светом равнине медведя. Бежал медведь быстро. Ёжик проводил медведя взглядом и передумал выходить из леса. Так, на всякий случай.
НИКОГДА ЕЩЁ НЕ БЫЛО ТАКИХ ОБЛАКОВ
Никогда ещё не было таких облаков. Какие-то истошные. Словно глохнешь от них. Щуришься от напряжения. Дыхания нет. Остановилось всё. Замерло. И лишь облака эти. Истошные. Всё умирают ещё. Краями. Обрываясь. И ниже всё. Ниже всё. И вот уже касаются. Как бы нечаянно. И всё уже.
Медведь резко открыл глаза. Никогда ещё не было таких облаков.
ПРОХЛАДНО
Бывшая бельевая верёвка заметно провисла, и с неё собралась одна-единственная капля. Набухла, но никак не отрывалась. Ещё один трамвай на круг ушёл, а она всё ещё собиралась. Медлила. Ни ветерка. Мышь сидела под ней и, запрокинув голову, ждала. Не шелохнётся. И трамваи.
ЯГЕЛЬ
— Всё замело...
Медведь перевернулся на другой бок. Сглотнул.
— Всё замело...
Тянуло сыростью. Глаза слипались.
— Всё замело...
Медведь перевернулся на другой бок. Кашлянул. Подумал о ягеле. Интересно, что это?
ХОРОШЕЕ МЕСТО
Плыли бобры по реке — место хорошее искали. А то и берегом шли, искали всё. И вот однажды нашли они это место — хорошее. Бобры, конечно, очень обрадовались. Ликовали. И принялись они сразу за работу — плотину строить. И долго трудились бобры в хорошем месте, строя свою плотину. И вот однажды плотина была готова. Бобры были очень довольны, радовались, как дети. И поселились бобры в хорошем месте, на своей плотине. И живут теперь там бобры эти. Им нравится.
У СВАЛЕННОГО БУРЕЙ КЕДРА
Старый енот сидел у сваленного бурей кедра, неспешно отдирал кору и то и дело поглядывал на надвигающуюся по небу грозовую черноту. Уже слышались отдалённые раскаты грома. Становилось прохладно, чуть ветрено. Тянуло влагой. Лишь изредка — какая-то птица. Тревожно. И снова тихо. У сваленного бурей кедра. Кора всё ещё сыровата. Противится. Старый енот ковыряет да всё чаще на надвигающуюся по небу грозовую черноту поглядывает. С хитрецой.
ПОД КОЗЫРЬКОМ
Ливень лупил по луже, надувая огромные водяные пузыри. Они моментально лопались, разбиваемые следующими каплями, но на их месте тут же появлялись новые. Там же, где над небольшой частью необъятной лужи нависал подъездный козырек и куда капли не падали, водяные пузыри доплывали до самого её края. И мышь касалась их. Вздрагивала. Тихонько морщилась.
УВОДЯ
Что-то было странное, непривычное во взгляде бредущего сквозь поле созревшей гречихи раненного в грудь волка. Там была какая-то невероятная свежесть... и в то же время вселенская боль и страдание. И стебли гречишные гладили. И безветренно. И лишь кузнечики, покачивая. Осторожно.
ПРО КАБАНОВ
Кабанов колотило. Не всякий день такое увидишь. Они жались друг к дружке. Жмурились, глаза прятали. И гулко. Копытами. В мёрзлую землю. Будто вздрагивая. И было сыро. И пробивалось солнце. И первые снежинки. Очень маленькие, почти не слышные.
АЛЕЛО
Алело.
Медведь сидел спиной и не оборачивался. По направлению взгляда бежали звери. Медведь смотрел. Вслед. Поток редел. Иссяк, наконец. Последней прошла мышь. Не спеша. Обернулась. Хихикнула. Покачала головой. Дальше пошла.
Алело.
Медведь сидел спиной и не оборачивался.
НА ОПУШКЕ
Мышь обернулась. Медведь спал, привалившись к медленно остывающему, но ещё хранящему дневной подсолнечный жар, огромному валуну. Рядом весело чертыхалась в тёплом песке неугомонная ватага звонко орущих воробьев. Облака устало волочили свои тени по лежащему валуну, по спящему медведю, по беспокойным воробьям, и туда, всё дальше и дальше, где их уже и не видно вовсе и где они, смешавшись с тенями лесных деревьев, становились тенью засыпающего леса, ожидающей своего исчезновения вслед мягко уходящему с раскалённого неба солнцу. Воробьи засобирались. Медведь заулыбался во сне. Мышь отвернулась, поёжилась. Становилось прохладно.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Медведь завалил могучую сосну и волок её к краю обрыва. Чуть брезжил рассвет. Весело просыпались птицы. Лёгкий ветерок рассеивал остатки утреннего тумана. Пахло смолою и клевером. Начинался жаркий летний день.
НА СЦЕПКЕ
Трамвай шёл медленно. Рельсы загадочно светились в тусклом фонарном свете. Мышь сидела на задней сцепке и что-то тихонько выковыривала. Ей нравилось знать, что в это самое время ночные облака у неё над головой натирают запылившуюся к ночи луну до ослепительного, невиданного доселе таинственного блеска. И трамвайные рельсы светятся всё ярче и ярче. И лишь её, мышиная, тень падает на свежевыкрашенную трамвайную сцепку. Смешная такая мышиная тень. С ушками.
НА ЗАПРУДЕ
Медведь мутил воду в запруде. Лёжа на животе. Слегка свесившись с низкого обрывистого берега. Внимательно мутил. Передними лапами, не спеша. Кружил. И прислушивался всё. Как, сорвавшись, перо падает. Ястребиное.
ДНЁМ
Шли по дороге три мышонка. Чёрный, белый и серый. Каждый в чём-то вымазался. Идут, смеются.
У КОЛОДЦА
Свесившись, медведь ревел в колодец. Замолкал, слушал, дальше ревел. С четверть часа. После вылез, с полминуты помедлил и в задумчивости побрёл к лесу. Деревенские коты, собаки, вороны, воробьи внимательно смотрели. Стоило только медведю скрыться из вида, как они сразу же облепили колодец. Первой каркнула ворона. Дальше — все разом.
Ступая по пшеничному полю, медведь прислушался. Остановился. Усмехнулся, и дальше. К лесу. В глушь.
А НОЧЬЮ РАЗРАЗИЛАСЬ ГРОЗА
А ночью разразилась гроза. Волки вымокли. Поутру вышли на косогор. Зарю встречать. Дрожат. Переглядываются. И счастье!
НА ОКРАИНЕ
На окраине, на территории одного из отдалённых гаражных кооперативов, в дальнем углу последнего от въезда гаражного бокса, ближе всех прижимающегося к заброшенной железнодорожной ветке, в небольшой жестяной банке из-под оливкового масла с засохшими на дне остатками автомобильной краски сидела мышь. И отколупывала. Тихонько.
ИГОРЬ ТРОФИМОВ НАШ СОВРЕМЕННИК № 12 2024
Направление
Проза
Автор публикации
ИГОРЬ ТРОФИМОВ
Описание
ТРОФИМОВ Игорь родился в 1972 году в Москве. Поэт. Живёт в Москве. Тексты опубликованы в литературно-философском журнале “Топос”, альманахе “Менестрель”. Автор книги “Сказки Игоря Трофимова” (2017).
Нужна консультация?
Наши специалисты ответят на любой интересующий вопрос
Задать вопрос