МИХАИЛ ГУНДАРИН НАШ СОВРЕМЕННИК № 5 2025

БЕДНЫЙ ПЛУТ БАРЕТКИН

Елена Сафронова. Ультра-Бареткин: Сатирико-фантастический роман / Елена Сафронова. — М.; СПб.: “Т8 Издательские Технологии” / “Пальмира”, 2024. — 169 с.

Книга Елены Сафроновой “Ультра-Бареткин”, — современный плутовской роман, но с нюансами, выводящими книгу за пределы чистого жанра. Это, конечно, хорошо — плуты, герои или антигерои нашего времени, уже успели несколько поднадоесть. Как и “формульные” книжки про них. Хорошо было Томасу Манну писать свои “Признания авантюриста Феликса Круля”, экспериментируя с вводом массового жанра в “большую литературу”. Сейчас, когда все на свете перемешано, впору массовые жанры из неё выводить.
Нюанс заключается в авторском отношении к герою — тому самому Бареткину. Смешная фамилия. Говорящая. Баретки — это дешёвенькие, простенькие, как правило, матерчатые туфельки. Не модельная обувь. А просто тапочки, в которых далеко и не уйдёшь. И в приличные места показываться неудобно.
Поначалу кажется, что уйти-то можно. Яркими, сугубо сатирическими красками в книге описано, как Бареткин, лишенный рефлексии и вообще положительных качеств, пробивался в жизни, подтасовывая и жульничая по мелочам (например, пользуясь положением папы — полковника полиции). Как стал доцентом, защитившись по крайне сомнительной теме (но об этой теме ниже). Какой человек, сталкивающийся с системой гуманитарного знания, а уж тем более в этой системе работающий, не засмеётся, встретив описание методики диссертационной работы героя: “красным карандашом он подчеркнул в тексте трактата слово “благородство”, затем слово “честь”, затем их примерные синонимы — “доблесть”, “добродетель”, “достоинство”, затем развернутые определения типа “благородный муж”, “достойное деяние” и все это сложил последовательно на калькуляторе. Потом подсчитал все остальные слова синим карандашом. Разделив “синие” слова поочередно на количество упоминаний каждого из “красных” терминов и назвав этот метод количественным анализом текста, изобретательный Бареткин получил ряд цифр, которые назвал коэффициентами”. Очень знакомо...
Покинул родной Харьков, чтобы покорить Москву, и даже сумел отчасти сделать это... А дальше история плута-победителя превращается в историю маленького человека-неудачника.
Нам становится даже его жалко. И не случайно именно с ударов судьбы начинается книга: “Доцент Бареткин враз потерял всё. Жену, работу, социальный статус, научные и преподавательские перспективы. Да и вопрос “крыши над головой” с каждым днем нависал над его постоянно нахмуренным челом все более угрожающе”.
В общем, ведь сам виноват, что потерял. Зарвался. Утратил связь с реальностью. Но почему? Потому что наглец и дурак? А вот и нет. Потому, что, покоряя свои невеликие высоты, Бареткин всё же не стал законченным подлецом и циником. Потому как была у него одна высокая, подлинная страсть — к судьбе некоего итальянского авантюриста эпохи Возрождения Перуджино Бенвенутти, немало (как и сам герой) пострадавшего в жизни. Именно о нём была бареткинская диссертация “с подчеркиваниями”. И читатель начинает вдруг сопереживать Бареткину, становящемуся из циника — чудиком. Тем более, что в книге есть и настоящие плуты и жулики — вроде некоего Гриши Белокуренко, политического проходимца, от которого тоже пострадал не разбирающийся в людях наш герой...
Да и как не жалеть его, если он, по собственному ощущению, после всех неудач “превратился в игрушку-андроида. Деревянного. Или пластикового. Неодушевленного, неуважаемого. Никем не любимого. Никому не нужного. И если его сейчас уронят или прищемят дверью, пластиковое тело треснет, пластиковое лицо сомнётся... но никого это не испугает, ни в ком не вызовет сострадания... его просто выбросят в ближайшую урну... и самым страшным будет — что и сам андроид не почувствует боли...”.
При этом не больно умный, не больно симпатичный Бареткин не сдаётся. Вот важный эпизод, когда он, вынужденный устроиться консьержем в подмосковный ЖК, вопреки всякой логике пытается продвигать своего кумира:
“Здороваясь с жителями подъезда и их гостями, он заговаривал о любимом Перуджино Бенвенутти, указывал на его портрет, предлагал прочесть свою диссертацию. Люди уворачивались от него, как тараканы от тапочка. Имели место оскорбления, посылы в и на, угрозы, разговоры с мужьями, неправильно понявшими Бронины обращения к жёнам... Ничего не помогало. Упорный, как Галилей (впрочем, кажется, уже пора поминать Яна Гуса!), Броня старался просветить некультурных жителей дома. Однажды в подъезде появилось объявление, написанное на ватманском листе чертёжными буквами: “Всем! Всем! Всем! Сегодня, в воскресенье, 11 декабря, в 16.00, в холле первого этажа состоится лекция: “Перуджино Бенвенутти — мыслитель, обогнавший время”. Явка чрезвычайно желательна!”. И хотя никто на лекцию не явился, и вообще в указанный час подъезд словно вымер, Броня взял в руки свою диссертацию, вышел в холл и начал с выражением зачитывать из нее целые куски, адресуясь к стенам и закрытым дверям”.
И правда, он не стал ни симпатичнее, ни умнее, но страдание к концу книги его в наших глазах очищает. Всё как положено! А что страдает Бареткин из-за какой-то, по мнению всего человечества, сущей ерунды, делает нам его ещё ближе. Ведь все мы из-за такой ерунды страдаем. Каждый из-за своей. Тем более, как обмолвился где-то автор о своем герое “Он по природе был созерцателем, а не деятелем”. А кому эти созерцатели по-настоящему опасны! Разве что самим себе.
Книга читается легко и более того — с удовольствием. В ней много ярких описаний эпизодов и реалий современной жизни — тут и школа, и институт, и сомнительный “благотворительный фонд”, и просто уличные и бытовые сценки. Помимо героя, в книге немало портретов-набросков, сделанных по законам сатирического жанра, но вполне узнаваемых.
Да и с Бареткиным мы переживаем именно что приключения, эмоциональные качели, не слишком обременительные. Скорее приятные. Можно и о жизни подумать, и поулыбаться.