НИКОЛАЙ КОНОВСКОЙ НАШ СОВРЕМЕННИК №3 2024

ВСЕЛЕННАЯ ВАЛЕНТИНА РАСПУТИНА


Эссе

...крепость такой духовной кладки.
                В. Г. Распутин “На Афоне”


        1. НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ВСТРЕЧА

        Ничего, что Валентина Григорьевича нет с нами уже девять земных лет, духовное общение и беседы — глаза в глаза — продолжаются, ведь, как известно, “у Бога нет мёртвых, у Бога все живы”...
        Моему поколению, благоговеющему перед “живыми” писателями и роняющему пот со лба при встрече с ними, как когда-то Есенин перед Блоком, свойственно было видеть в них едва ли не богов во плоти; сейчас такого нет, может, потому что нет и, как многие считают, большой литературы, к тому же всё идёт так, как почти двести лет тому назад предвидел Евгений Боратынский в стихотворении “Последний поэт”:

Век шествует путём своим железным;
В сердцах корысть и общая мечта
Час от часу насущным и полезным
Отчётливей, бесстыдней занята.

        У меня было две почти встречи с Валентином Распутиным, расскажу о первой.
        В то время я литературу прочно забросил, считая, что есть занятия более важные, но происходящим в литературном мире интересовался. Конечно, ни о какой встрече с Распутиным тогда я не помышлял.
        И вот однажды, ближе к зиме (помню снег густой, почти метель) где-то, наверное, в начале десятых, вздумалось мне отлучиться со службы. Не успел перейти трамвайные линии, как у начала монастырских стен увидел... Распутина. Я так понял, что он спрашивал у случайных прохожих, как ему найти гостиницу Даниловского монастыря. “Вот он, шанс, — подумал я, — сейчас его в гостиницу отведу, а по дороге и побеседую”.
        Но не тут-то было! Живого классика у меня из-под носа похитили какие-то узнавшие его расторопные богомолки. Конечно, я был огорчён, но утешил себя тем, что Бог знает, кому, когда, что и сколько давать.
        Была у меня с ним и вторая встреча в марте 2015 года, но эта встреча была уже совсем печальная.

        2. ПЕЧАЛЬНИК ЗЕМЛИ РУССКОЙ

...И внял я неба содроганье
И горний ангелов полёт...
……………………….................…………..
И дольней лозы прозябанье...
                           А. С. Пушкин

        В Библии рассказывается о том, как Господь явился пророку Илии — не в землетрясении, не в громе и молнии, не в урагане, а в веянии тихого ветра. К чему это я? К тому, что человек создан по образу и подобию Божию и несёт в себе, если их сам не отторгает, все светлые божественные свойства Творца. Так и тишайший Валентин Распутин, сидящий в самом дальнем уголке на писательских секретариатах, уступающий дорогу в коридорах всем, идущим ему навстречу, заботливо опекающий своих младших литературных собратьев (здесь уместно вспомнить человека непростой судьбы, бывшего детдомовца Эдуарда Анашкина, его пронзительно достоверную книгу “В. Г. Распутин. Документальная повесть о нашей дружбе”), мог явить и противоположное мягкости и тихости качество — бескомпромиссную твёрдость. В 1990 году он подписал “Письмо писателей России”, в июле 1991-го — “Слово к народу”, в 2001-м — коллективное послание “Остановить реформы смерти”. А мы ведь хорошо помним эти времена, помним, с какой ужасающей частотой непонятно как из окон правительственных зданий один за другим выпадали ответственные работники ЦК. Думаю, Распутин вполне осознавал для себя такую возможную перспективу, но это его не останавливало. Более того, с трибуны съезда он заявил: “Сегодня мы живём в оккупированной стране, в этом не может быть никакого сомнения. То, чего врагам нашего Отечества не удалось добиться на полях сражений, предательски совершилось под видом демократических реформ... Чужие голоса в средствах массовой информации, чужая любовь и чужая архитектура городов и посёлков — всё почти чужое, и если что позволяется своё, то в скудных нормах оккупационного режима...”
        Существует и настоятельно требует ответа вопрос по Есенину: “Куда несёт нас рок событий?..” Одну предельно печальную, а может, и безвыходную перспективу рисует нам безвременно ушедший талантливый поэт Николай Мельников в переворачивающем душу стихотворении “Поставьте памятник деревне”:

Поставьте памятник деревне,
Чтоб показать хотя бы раз
То, как покорно, как безгневно
Деревня ждёт свой смертный час...

Ломали кости, рвали жилы,
Но ни протестов, ни борьбы,
Одно лишь “Господи помилуй!”
И вера в праведность судьбы.

        Сложно, очень сложно писать о творчестве Валентина Распутина, глаза разбегаются, глядя на всё это литературное великолепие, и трудно остановить свой взгляд на чём-то одном. Но, пожалуй, начну с этапов его творческого пути. Первая книга Валентина Распутина “Край возле самого неба” (уже чувствуется, может, ещё не вполне явленная, духовная направленность писательского взгляда, не правда ли?) вышла в Иркутске в 1966 году.
        В 1967 году в Красноярске была издана книга “Человек с этого света”. В том же 1967 году повесть “Деньги для Марии” была опубликована в иркутском альманахе “Ангара”, а в следующем году она вышла отдельной книгой в московском издательстве “Молодая гвардия”. Далее у Распутина пошли вещи, которые можно смело назвать литературной классикой: “Последний срок” (1970), “Живи и помни” (1974), “Прощание с Матёрой” (1976), “Пожар” (1985), “Дочь Ивана, мать Ивана” (2003). В этот список я бы безоговорочно внёс и напечатанный в “Роман-журнале ХХI век” № 2 за 2005 год очерк Валентина Распутина “На Афоне”; думаю, что эта монашеская христианская святыня, таившаяся в его груди, и есть явленная миру вершина его творчества...
        Валентин Распутин с первых своих вещей зарекомендовал себя не только как безукоризненный стилист, но и как тончайший психолог, от взгляда которого не может укрыться ни малейшее душевное движение его героев. Так, в своём коротком рассказе “Что передать вороне?” он с толстовской достоверностью описывает тонкий и хрупкий внутренний мир своей пятилетней дочки: “Я забежал на исходе дня в детский сад за дочерью. Дочь мне очень обрадовалась. Она спустилась по лестнице и, увидев меня, вся встрепенулась, обмерла, вцепившись ручонкой в поручень, но то была моя дочь: она не рванулась ко мне, не заторопилась, а, быстро овладев собой, с нарочитой сдержанностью и неторопливостью подошла и нехотя дала себя обнять. В ней выказывался характер, но я-то видел сквозь этот врождённый, но не затвердевший ещё характер, каких усилий ей стоит сдерживаться и не кинуться мне на шею…” Известный критик Владимир Бондаренко так сказал об этом рассказе: “Я вспоминаю изумительный гениальный рассказ Валентина Распутина 1981 года “Что передать вороне?” Об их взаимоотношениях с дочкой. Это рассказ о самых нежных, откровенных и чрезвычайно хрупких человеческих связях между любимыми людьми. О безграничном доверии пятилетней дочурки к отцу, доверии, которое ни за что нельзя нарушать. Иначе нечего будет передать вороне…”

Всё живое особой метой
Отмечается с ранних пор, —

        писал наш великий национальный лирик Сергей Есенин.
        Отмечается, зачастую оставляя после себя на сердце глубокие шрамы и рубцы, добавлю я уже от себя. О чём и о ком это? Об “Уроках французского”. Также и о блестящей работе режиссёра Евгения Ташкова, о пронзительной игре актёра-детдомовца Михаила Егорова, сыгравшего одиннадцатилетнего Володю. Свойство писательского таланта Распутина таково, что ему лучше всего удаются герои, стоящие на противоположных возрастных полюсах: дети и старики. Юная дочка писателя и старуха Дарья.
        Мы уже говорили о прямом и непростом характере его пятилетней героини (ох, и набьёт такая себе шишек в жизни!), теперь поговорим о Володе, герое “Уроков французского”.
        Володю-то, по-хорошему, надо было всячески опекать и поддерживать, как это делают со своими наши старшие братья, а его одногодки чуть ли не сживают со света. Хорошо, что рядом добрая учительница оказалась. Кстати, они встретились, когда Распутин стал уже известным писателем, и их дружба продолжалась до самой кончины Лидии Михайловны.
        Однажды Валентина Распутина в интервью спросили: “В “Уроках французского” есть фраза, которую нельзя не запомнить: “Откуда мне было знать, что никогда и никому не прощалось, если он в своём деле вырывается вперёд? Не жди тогда пощады, не ищи заступничества, для других он выскочка, и больше всего ненавидит его тот, кто идёт за ним следом”. Вы и сейчас так считаете?”
        Распутин ответил: “Конечно, это зависть. Она всегда была и есть...” Завистников и недоброжелателей у Распутина хватало с избытком, но поделать с великим писателем они ничего не могли: солнце ладошкой не закроешь.
        На вопрос, есть ли у него среди его произведений любимые, писатель ответил, что есть, — это “Уроки французского” и “Прощание с Матёрой”...

        3. НА АФОНЕ

        Великий наш пророк и духовидец Фёдор Михайлович Достоевский как-то сказал, что русский человек без Православия — дрянь, а не человек. Православие, конечно, ноша тяжёлая и, по земному рассуждению, неприбыльная: надо отдавать и жертвовать, ничего не требуя взамен. Но и это не всё: надо духовно совершенствоваться, нельзя стоять на месте, необходимо грести против течения, ибо встречный поток далеко отбросит тебя назад. Эту истину, как никто другой, понимал наш человеколюбивый поэт-философ Николай Заболоцкий:
Душа обязана трудиться
И день, и ночь, и день, и ночь…

        Глубокие воды небурливы, течение их спокойно, но глубина их обманчивой глади такова, что и опытный ныряльщик с трудом достанет дно.
        Такой тихой русской рекой, погружённой в саму себя, а может, даже тайным монахом в миру мне всегда представлялся Валентин Распутин, когда я видел его на экране телевизора.
        Верно ведь сказано его многолетним другом Эдуардом Анашкиным, что внешне Распутин был замкнут и немногословен, а становился самим собой лишь за письменным столом, в уединении.
        И думаю, его влекло зреющее и требующее исполнения подспудное духовное желание, некогда владевшее Пушкиным.

МОНАСТЫРЬ НА КАЗБЕКЕ

Высоко над семьёю гор,
Казбек, твой царственный шатёр
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный над горами.

Далёкий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога скрыться мне!..

        Распутину удалось побывать в своём “монастыре на Казбеке” — на святом Афоне. Валентин Григорьевич пишет, что многие русские писатели — Гоголь, Тургенев, Лесков, Достоевский — в своём творчестве обращались к этому вселенскому православному светильнику, а Борис Зайцев, приехавший туда из Франции в 1927 году, написал об Афоне блестящий очерк; писатель-изгнанник как бы заново здесь обрёл свою потерянную Родину.
        Почему я считаю “На Афоне” Распутина выдающимся художественным явлением? Потому что в нём в дивной глубине и простоте из самого сердца, истосковавшегося по настоящей, суровой и спасительной благодати, вырвались в классической сдержанности и строгости слова благодарения Творцу за то, что “сподобил увидеть отблеск рая”, как сказал в своём стихотворении преподобный Варсонофий Оптинский.
        “Только Бог и исчезновение в Боге — так издавна обозначено здешнее служение; на жизнь смотреть сквозь смерть — такова заповедь аскетизма. Полное самоотречение, неусыпная молитва, особый “замок” в себе, недоступный для искушений...” — так видит писатель смысл и содержание жизни афонских подвижников... “На жизнь смотреть сквозь смерть”, сквозь земную, я бы сказал, бренность — разве не об этом главная потаённая суть его творчества?         Вспоминает Распутин среди других подвизавшихся год прожившего среди афонской братии знаменитого философа Константина Леонтьева, так и не постриженного в монахи. Но кому ведомы пути Господни? Константин Леонтьев с монашеским именем Климент был пострижен в Сергиевом Посаде, где вскоре после своего духовного наставника Амвросия Оптинского он и скончался в 1891 году.
        Валентин Распутин — не оттого ли, что всё это родное, — мягкими красками, словно бы вполголоса передаёт атмосферу храма, где идёт служба:
        “Храм в полутьме курится свечами, тускло блестит золото икон, едва слышно пробираются к стасидиям припозднившиеся, шелест общего движения, когда соступают со стасидий и снова занимают свои места. Случаются дремлющие монахи, измождённые недосыпанием. Грех невелик, тяжело монашеское тягло, да ещё в Великий пост”.
Писатель видит и слышит всё, происходящее в храме, видит, как монахи соскальзывали со стасидий и распластывались на полу. И себя видит он словно со стороны: “Я повторял их движения слепо и неловко, опаздывая, громко стуча коленками. Но это продолжалось недолго, служба как бы отыскала меня, подхватила, помогая узнавать и понимать все её движения, стало легко и радостно, нахлынул восторг, что наконец-то я здесь, куда нельзя было не приехать”.
        Главная святыня Афона — Иверская икона Божьей Матери, и Валентин Распутин о встрече с ней обязательно расскажет, а пока послушаем его рассказ об “угольном” образе Спаса: “В соборе Покрова Богородицы показали нам совершенно потемневший “угольный” образ Спаса. Он почернел в неделю в июле 1918 года, когда в Екатеринбурге была зверски уничтожена царская семья. Известие об этом злодеянии дошло до Афона позже, а тогда, ничего не понимая и пугаясь, пытались очистить, проявить нерукотворный образ Спасителя на иконе — нет, в безысходной скорби он так и остался навсегда тёмным”.
        Даже, казалось бы, бесчувственное дерево почернело, а что сердца человеческие, созданные сострадать? Валентин Распутин делится своими монастырскими впечатлениями и раздумьями: “В коридоре ни звука. Неужели там, откуда мы приехали, в больших городах огромной несчастной страны, в городах, превратившихся в скопище зла, продолжают сейчас визжать и кричать перед экранами, изощряться в пошлости и бесстыдстве, лезть грязными руками и словами в душу, зазывать в бесконечные игры и викторины с призами... Нет-нет, ничего больше нет и не будет. Так хорошо!” ...Так неспешно, хотя и было у них всего три дня, наши герои, — а кроме Валентина Распутина, в группе ещё были искусствовед и реставратор Савва Ямщиков и оператор Анатолий Пантелеев, — предстали пред чудотворной иконой Иверской Божьей Матери, написанной, по преданию, евангелистом Лукой. Далее дадим слово Распутину, он необыкновенно красноречив:
        “В храме тишина, сумрак, кроме нас, никого. Монах, сопроводивший нас и показавший ранку на образе, след от удара копьём, вышел, чтобы не мешать нам отдаваться чувствам. Это даже и не чувства, а до жути сладкое и восторженное проникновение (попытка проникновения) в глубь тайны тех времён, когда мир чудесно освятился новыми знамёнами и с радостью шёл во имя их на любые страдания. И как не полчаса ли не находили мы сил, чтобы оторваться от образа, одно ликозрение которого, одно прикосновение к нему можно считать за чудо. О, Матерь Божия, игуменья Афонская, не остави нас, ступивших в Твой Предел, Своею милостью”.
        Всем известна история обретения чудотворного образа, страх преступного, ударившего копьём икону варвара, кровь, выступившая на иконе после удара, множество спасительных чудес, коим нет числа. Следует сказать, что при царе Алексее Михайловиче был сделан и доставлен на Русь “список” Иверской, помещённый в Новоспасский монастырь и тоже прославленный многими чудесами. Божья Матерь во времена испытаний и турецких нашествий на святой Афон говорила падающим духом: “Пока моя икона будет находиться в Иверском монастыре, ничего не бойтесь... А когда изыду из Иверского монастыря, тогда каждый да берёт свою торбу и грядет, куда знает”.
Валентин Распутин приводит пример того, как Божья Матерь устрашила турок, требовавших у оставшейся братии драгоценности с её иконы.
        “Берите сами, — отвечали монахи — берите сами, если не боитесь. Вон сколько на нашей Матушке-Игуменье богатства: и золота, и серебра, и драгоценных камней! Если вам угодно — снимайте”. Но турки топтались в дверях церкви и не смели: “Мы не можем к ней подступиться: вон как она на нас сердито смотрит!”
        ...Свой необыкновенной духовной глубины очерк, написанный в марте 2004 года (а это всегда время Великого поста), Валентин Распутин завершает словами: “А на Афоне покой и мир; если даже занялась там тревога, она не видна. Подхватываясь из храма в храм, неземными голосами звучат песнопения, коим внимает небо; грубых слов и неправды нет и в помине, усердие не имеет иного назначения, кроме благого; святой дух расстилается по лесам и травам...” Таков он, наш “деревенский” писатель Валентин Распутин, писатель космически-вселенский, чьё творчество фимиамом восходит к подножию Престола Божия.

        4. МНОГИМИ СКОРБЯМИ...
            ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

        Святитель Игнатий Брянчанинов так объясняет причину скорбей и болезней, находящих на человека: “Господь посылает верующим в Него многие испытания, чтобы сими испытаниями они более утверждались в вере и в том, как близок Господь ко всем, призывающим Его”. “Легко тебе говорить, наслаждаясь здоровьем, — скажут мне критики, а ты вот сам возьми и пострадай”. — “Не таким уж и здоровьем, — отвечу я им, — а потом я говорю не от себя, а от апостольских “Деяний”: многими скорбями надлежит нам войти в Царство Божие (14, 22)”. К тому же в нашем церковном народе существует твёрдая убеждённость, что не наложит Господь на человека креста, превосходящего его силы. Какое отношение имеет вышесказанное к Валентину Распутину? Самое прямое, ибо последние годы его жизни были сущим мученичеством. Эдуард Анашкин в своей уже упоминавшейся книге о дружбе с Распутиным, подступая к описанию недалёких уже бедствий, грядущих на его великого друга, приводит такие слова Виктора Астафьева, сказанные ещё в 2001 году: “Ему как-то трудно всегда давалась и даётся жизнь, а вот старость накатывает с такими бедами”. Беды, драмы, трагедии, житейская и человеческая неустроенность — неужели нет другого жизненного пути для русского писателя? Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, даже достигший возраста патриарха Лев Толстой — кто из них счастлив был вполне в земной жизни? Не ради же красного словца знающий цену слова Пушкин в состоянии, близком к отчаянию, написал:

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?..

или другое:

И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю…

        Железную руку судьбы или Провидения в полной мере испытал и Валентин Распутин. Так, второй сын Распутиных — Роман — в детстве умер от пневмонии… Надо ли описывать всю глубину горя молодых родителей! Сам Валентин Григорьевич, только начавший выходить на большую литературную орбиту, был так зверски избит на улице какими-то подонками, что долго и болезненно потом восстанавливался. И, конечно, глубиной отцовского горя была смерть в авиационной катастрофе в аэропорту Иркутска его любимой дочери органистки Марии, которую поехали встречать жена и старший сын... Среди множества телеграмм и писем соболезнования было послание и от Алексия Второго, Патриарха Московского и всея Руси: “Дорогие Валентин Григорьевич и Светлана Ивановна! С чувством глубокой скорби узнал о трагической гибели вашей дочери Марии Валентиновны! Примите искренние соболезнования. Православная Москва знала Марию как усердную прихожанку, певчую народного хора Сретенского монастыря и сотрудницу его издательства. Москва музыкальная помнит её как талантливого органиста, вдохновенного исследователя, внимательного педагога. Кроткий и светлый облик Марии останется в памяти всех, кому посчастливилось с ней общаться. Благодарю Бога, что перед своим отъездом, в праздник иконы Владимирской Божьей Матери Мария исповедовалась и причащалась Святых Христовых Таин, а накануне пела на Божественной Литургии. Всё это вселяет в нас твёрдую надежду на милость Божью. Господь, Своим неизреченным Промыслом, призвавший Марию в вечные обители, да успокоит её в селениях праведных. Вам — силы пережить горе, постигшее Вашу семью. С уважением, Алексий, Патриарх Московский и всея Руси”...
        А старость всё накатывала и накатывала своими разрушительными набегами на слабеющего, но не сдающегося воина Христова. Уже и работать Валентин Григорьевич мог только дозированно, один час на всё про всё: или час чтения, или час письма. Чудовищно болела голова, слабела память. Подолгу не выходил из больницы. Но в писательской и общественной жизни Распутин продолжал по мере сил участвовать, и авторитет его в патриотической среде был неоспорим. Вот уж, действительно, где величие Божье проявлялось и в дуновении слабого ветерка... Потом, как гром с небес, пришло сообщение по всем телевизионным каналам, что 14 марта (не дожил одного дня до дня рождения) любимого писателя, заступника и утешителя не стало. В большой печали и с тяжёлым сердцем пошёл я на нашу вторую встречу, она же была и прощанием. Не скажу, что народу в храме Христа Спасителя были толпы, но точно могу сказать, что случайных и чужих там не было. У входа стояла группа писателей, о чём-то вели разговор; среди них узнал Владимира Крупина и Юрия Лощица. Купил свечу, поставил на канун, стал вглядываться в явственно проступившие сибирские черты дорогого страдальца. И вдруг ощутил какой-то жестокий комок в горле, который никак не мог проглотить... Я вышел из храма... Вскоре, рассматривая в интернете фотографии Валентина Распутина, нашёл его фото с маленькой тогда ещё внучкой Антониной, что явилось неожиданным для меня толчком к написанию сонета “Сонет Валентину Распутину”, впервые напечатанного впоследствии на сайте “Русская народная линия”.


СОНЕТ ВАЛЕНТИНУ РАСПУТИНУ

Корабль российский вновь разбит
В щепу — изменой и безвольем.
Всё кончено... И он глядит
В грядущее с застывшей болью,

А может, неотступно зрит
За обнажившейся юдолью
Невысказанность, что хранит
В себе сибирское раздолье...

И кто он — русский человек
И мир его — под страшный век
Попавший, как под горный камень, —

Каких-то двадцать лет спустя
Увидит малое дитя,
Лицо закрывшее руками.
                                       2015, март