ПАВЕЛ СИНЕЛЬНИКОВ НАШ СОВРЕМЕННИК №8 2023

        НЕНАЙДЕННОСТЬ ОТВЕТОВ

        Рецензия на книгу Романа Ненашева “Человек в квадрате”

        С книгой Ненашева у меня сложная история. Получилось так, что читал я её неоднократно, и каждый раз по-разному. Сперва в виде разрозненных текстов в сети и на сходках в литобъединении. Потом — как сторонний читатель. И вот сейчас читаю как рецензент. Что, безусловно, накладывает некий отпечаток многозначности и неопределённости на моё мнение.
        К оформлению — лаконизм цвета, формы и дизайна: белый прямоугольник с монохромным портретом на обложке. И надпись в сторонке — “Ненашев. Человек в квадрате”.
        Вот и подумай тут: случайно ли автор так над нами подшутил или зряче зашёл с козырной метафоры, мол, и книжечка квадратная, и портрет на ней, как в рамке. Или же некое высокомерие за этим, мол, мы тут про индивида в превосходной степени поговорим. Но и пронзительно-личная самоирония тут — не наш он не то что вдвойне, а на порядок...
        Пропущу сознательно вступительное слово к книге, иначе тут и четвёртое мнение на меня влияние окажет.
        Что же со стихами? Сделано мастерски, породисто, квалифицированно. Лингвистическим мудростям я не обучен, поэтому синекдохи и гиперболы в инструментарии автора выискивать не смогу. А вот надо бы — человек в “Лите” учился, соответствующего уровня критики достоин. Но я прочту эту книгу как рассказ человека о своей жизни, дневниковые записки поэта. Бытовой характер записей подтверждается большим количеством посвящений и просто имён-фамилий в текстах. Вот и поди ты разузнай, кто тут реален: Семёнов, что упился вдребезги до выхода из окна, или Бородин, что погиб под грустную считалочку, как бы понарошку. Скорин ли ускорился в этой жизни, или некий Синельников исчез в Коврове навсегда.
        Отметим, кстати, что все эти люди — заполнение пробелов пейзажа, странноватые тени в “нехорошей квартире” и безусловные персонажи смутных качеств, к которым стихи эти пристают нечётко (ведь стороннему читателю повод к написанию неизвестен).
        О людях же и следующий раздел книги — “Люди обычных профессий”. Первым же текстом автор настраивает оптику на некий ироничный лад: садовые приставы с сучкорезами — совсем необычная профессия, вопреки названию:

        То ли катишься яблоком к пристани,
        то ли вьёшься плющом до небес,
        но приходят садовые приставы
        с сучкорезами наперевес.
        Миражами, тенями бескрылыми,
        с плодородной землёю в мешках,
        то ли люди с садовыми вилами,
        то ли ангелы с лейкой в руках...
        
        И дальше погружаемся мы в некий магический реализм: вот и Ванюша в кабаке предсмертно бредит белой горячкой; вот колдуны, черти и вурдалаки поднимаются во вполне обыденном Рыбацком; вот тень мёртвого курьера ходит от дома к дому; вот небесный эвакуаторщик изымает транспорт, в котором автор готов вознестись… Или вот цирковой дрессировщик разрисовывает слона странами... Калейдоскоп очень странных, измышленных персонажей; и чего там только эти поэты не придумают — путаники, фантазёры. Но остановишься на строчке: “Ещё и ты хрусталик льда мне в сердце положил...” — и поймёшь: да не присказки это всё. В этой магической реальности автор и его переживания реальны. И прежде всего, у автора на повестке стоит смерть.
        Рассмотрим образ смерти из первой части, её предощущение, близость, обыденность:

        Раньше были причины высмеивать смерть,
        а теперь — ни одной...
        ……………………………………………………..
        У Семёнова — жизнь за плечами,
        У Семёнова — смерть впереди...
        ……………………………………………………..
        Я один и ты один.
        Умер Вася Бородин...

        А во второй части сборника этот образ вводится автором в другую, едва ли не шуточную, саркастическую действительность:

        Где салютует канонада
        и запах крови на траве,
        и, значит, мне и, значит, надо
        лежать с дырою в голове...
        ………………………………………….
        Чем собирать с окраин
        помятые рубли,
        возьми ружьё, хозяин,
        и сразу застрели...
        ………………………………………….....
        Ну, сцепились, мебель руша,
        в драке по полу кружа.
        Так и помер наш Ванюша
        от кабацкого ножа...

        Эскапизм ли это или просто смещение точки зрения на проблему — неважно. В основе этой поэзии — тяжёлая, как могильная плита, тема “нежизни”, которой пропитано всё вокруг. Какая уж тут разница: говори ты о ней серьёзно или придумывай для этого фантасмагории. В каком-то смысле автор похож на факира посреди толпы зевак: играет смертоносной кобре различные мелодии в надежде загипнотизировать смерть.
        Под этой могильной плитой покоится и лиричная тема: вот женщина в трамвае — могла бы твоей быть, назначать свидание в семь часов, но...

        Не то беда, что камень и броня
        вокруг тебя, но что броня и камень
        возводятся твоими же руками,
        тепло уже ненужное храня...

        Уравнивая смерть с одиночеством и наоборот, автор находит выход в “шапке с бубенцами”. Заряжает третий, шуточный раздел своей книги с текста, где уверенно подводит полуитог всему сказанному ранее:

        ...вот уже и нет тебя в помине,
        маленький остывший уголёк.

        Жизнь, читатель, — скорбные пустоты.
        Ты зачем хватаешь за пиджак?
        Я же пошутил, ну, что ты, что ты...
        Не кричи, не нервничай ты так...

        И, как бы намекая на столкновение парадигм осмысления смерти в разных частях своей книги, автор вписывает сюда вот этот искусственный конфликт, мол, “не кричи, не нервничай ты так…” С гипотетическим ли, усреднённым реципиентом говорит автор, со своим ли альтер эго, примиряясь перед заходом на новый виток своей книги с разухабистыми стихами? Скорее, и то, и другое. Ведь несмотря на шутейные экзерсисы, тексты автора и в третьем разделе — всё та же дудочка для смерти:

        Но копейка-жизнь отважно
        катит задом наперёд.
        И закатится однажды,
        и никто не подберёт...
        ………………………………………………….
        Вот вершина жизни благочинной:
        чтобы чтили, вспоминали чтоб,
        в банке взять кредит перед кончиной
        и спустить на платиновый гроб...
        ………………………………………………….
        Что же всё плутают,
        ходят стороной
        и не прилетают
        ангелы за мной?..

        И — что хотите со мной делайте! — не оставляет меня гнетущее чувство от того, что я вижу меж строчек иронии и скабрёзы: там поиск света во тьме. Иногда уже кажется — безнадёжный.
        Что сказать в финале? Стилистически однородные, грамотно сделанные тексты. Отсутствие технических ошибок и спокойный темп позволяют легко вчитываться в стихи Ненашева. Допуская время от времени лёгкую, на уровне намёка самоиронию, автор располагает читателя к себе. И не это ли играет с ними (и автором, и читателем) злую шутку? Ибо создаёт иллюзию несоответствия формы и содержания. Ведь содержание львиной доли текстов — это философское размышление об одиночестве, непонятости, бессмысленности существования, скорой кончине...
        Нельзя также не упомянуть в этом же контексте и литературно-психологическую экстраверсивность автора (или его литгероя): постоянный заочный диалог с многими персонажами — вымышленными или реальными — намекает на некую неуспокоенность автора в смысле поиска обратной ли связи, вдумчивого читателя, собеседника или оппонента. Внимания ли, понимания…
        Тем, наверное, и интересна поэзия Ненашева: незавершённостью, неуспокоенностью, ненайденностью ответов. Пожелаем же поискам увенчаться успехом. Да и сами посмотрим вокруг себя: всё ли найдено и завершено?