ТБИЛИСИ, ТБИЛИСИ
РАССКАЗ
В Тбилиси приехали весной. Зацвёл миндаль, начали продаваться оранжевые лимоны и спаржа, открылся после ремонта Ботанический сад. Ада и Папа то снимали, то надевали куртки: с Куры дул остывший ветер.
Приехали отдохнуть. Это значило погулять взад-вперёд по проспекту Руставели, заменить навигатор на бумажную карту, поесть, попросить счёт в туристическом кафе и поспорить, сколько оставлять чаевых. Заметить на рынке шелковицу в плетёных коробочках и брякнуть, что рано ещё для шелковицы (а потом отойти и перечислить так, для себя, для чего ещё рано). Поопаздывать на электричку до Гори и разглядывать храмы в горах и горы, ущелье посреди города и горы, себя в отражениях в стёклах машин и горы, горы, горы.
На этот день у Папы с Адой была цель: найти солонку в форме хинкали.
Когда-то, одиннадцать лет назад (когда Ада была совсем-совсем маленькой) Папа видел такую солонку на рынке возле Серных бань. Повертел, покатал по щеке, даже понюхал — и не купил. И теперь Папа знал: все их беды оттого, что у них нет такой солонки.
Поселились на улице Симона Джанашия. Сняли за сто лари квартиру в двадцать третьем доме.
— Запомни и повтори улицу, — сказал Папа Аде, когда они, оставив рюкзаки, первый раз выходили из дома.
Напротив дома было кафе с родными, русскими, надписями. Навес, на который сложили головы вплетённые в него голубые цветы, похожие на сирень. Медовый запах, застрявший между домами.
“Кстати, куплю духи с запахом сирени”, — думала Ада, пока спускалась по улице.
Улицы были крутыми: такими, что ступни свернёшь, пока спустишься.
Пошли к Серным баням. Вокруг — разнозвучье и разноцветье. На проспекте Руставели побежали перед глазами граффити, денежные обменники, коричневые подъезды, островки травы. Потом, в Старом городе, попадались витражи; вставленные в ни с того ни с сего голубые окна заброшки. Навстречу шли собаки. Бездомные, но красивые. Ада думала, что надо бы наслаждаться — как это делается на отдыхе? — расслабленно смотреть по сторонам, купаться в абсолютном спокойствии. Едва ли получалось. Каждая нескучная мелочь вызывала у Ады чувство стыда за то, что она не может насладиться ей в полной мере. Невозможно не думать о белой обезьяне, повторяя себе: “Не думай о белой обезьяне”.
“Не думай об идеальном отдыхе в Грузии, не думай об идеальном отдыхе в Грузии”.
— Ты чего? Пойдём быстрее, — торопил Папа, — нам ещё Ботанический сад смотреть.
— Ещё даже не обед, Па.
— Да ты не заморачивайся, наслаждайся.
Что вообще такое — наслаждаться? Сказал бы кто — да никто сам не знал. Вот он, Папа, мусолит путеводитель, идёт, смотрит по сторонам. И не знает, что Ада сейчас ходит с разбережённой душой.
Подошли к баням. Взяли в ларьке гранатовый сок. Сок пах истекающей зрелостью, был пузыристый и с пенкой, как у капучино. Ада взяла запотевший стакан. Она хотела выпить и присвоить гордую вселенскую безмятежность или хотя бы тот заветный первый глоток из рекламы напитков (помните, пепси на футбольном поле?). Но невидимая стена отгораживала её от вселенского философского достояния. И нигде не было рецепта, как его получить.
У храма, за взбитой объёмной зеленью, пересеклись с группой женщин. Незагорелые, в светлых льняных туниках, они шли и совсем не смотрели по сторонам. Одна из них рассказывала:
— ...Ну, Константин взрастил во мне жёсткие качества.
Женщины поднялись на Ботаническую улицу, и голос дамы с жёсткими качествами растворился в каменной неге тбилисских мостовых.
Солонка не находилась. Конечно, в торговых лавках много было всего с символикой хинкали: носки с хинкали и молодым Сталиным, окружённым ими, как нимбом; шёлковые платочки с хинкалиной на затылке; хинкалиевые печенья, магниты и ещё много чего хинкалиевого. Но только не солонки. Обошли три или четыре лавки.
— Сувениров, как с куста, — буркнул Папа.
— Что это значит — “как с куста”?
— Это значит несложно купить.
Папа уже стал думать, что видел солонку в форме хинкали во сне, а не в Тбилиси. Или в Тбилиси, но очень давно. Но сувенирный промысел медленнее других претерпевает какие-либо изменения, поэтому надежда оставалась.
Ада знала, что это их последний отпуск с Папой. Не потому, что Папа болел (хотя поэтому тоже). А из-за того, что болезнь стояла дьявольски долго, а потом отступила: она всегда отступает резко и перед самым концом. Дети знают, когда кто-то умирает. В том числе, взрослые дети о старых родителях.
Осмотрели весь Старый город. Ничего.
Возле кофейни, где варили кофе в песке, пожилая мегрелка предложила пешую экскурсию до крепости Нарикала.
— Нет? Такой не нужен? Что говоришь, а? Солонка? Перец-соль сыпать? Есть такой.
Мегрелка направила Папу с Адой на станцию метро “Триста Арагвинцев”. Солонку она видела. Назвала даже конкретный магазин. Там точно должна быть.
Папа с Адой сразу же туда приехали и, перелопатив весь магазинный ряд, снова остались ни с чем.
— Не расстраивайся, — попыталась сказать Ада Папе, хотя сама расстраивалась тоже. Всё-таки ничего так не сближает, как общее горе.
На обратном пути по центру исследовали на всякий случай все лавки. Поели что-то невкусное у индусов. На бегу. Позади открывался вид на храм — продолжение скалы. Ада обернулась и ужаснулась: жаль, солонка не находится. Как мы бы погуляли, как бы понаслаждались, если б она нашлась!
Поскольку в Тбилиси солонки не нашлось, решили поехать в Гори. Папа повспоминал хорошенько и вспомнил, что всё же видел солонку там. На торговых развалах напротив музея Сталина. Они ездили туда на последнем курсе института (Ада только родилась) на один долгий день из Батуми. Точно. Гори, Гори.
Вернулись домой, потому что забыли бутылку воды или кепку. Через минуту оно забылось: это было что-то банальное, что запросто можно купить. Воссоединились с рюкзаками. Ада на всякий случай ещё раз помыла голову. Всё возможно, пока голова не жирная.
Экскурсоводы говорили, в грузинских билетных кассах надо показывать паспорт. Паспорта тоже взяли.
Снова вышли из дома, снова спустились по крутой улице. Навстречу шли две девушки и два парня. У девушек были стоптанные удобные туфли, совсем не было украшений, и в глазах у них было легко-легко.
“Я красивее”, — подумала Ада.
К электричке бежали. В день ходило всего две. Паспорта пару минут искали на дне рюкзака, они были в том самом труднодоступном кармане, что у спинки. Это Папа придумал: от карманников. Сели в поезд, на каждой станции спрашивали у проводника, скоро ли Гори.
В Гори — никого. Безлюдное место. Родина Сталина. Папа с Адой идут вперёд от вокзала.
Водитель маршрутки машет рукой:
— Ала, ала. Не идите туда!
Ночью местные мальчишки перевернули указатели. Теперь все они ведут не к музею и мэрии, а в самую пустынную сторону. К горе.
Где теперь горийский рынок? Помнит Папа? Двинулись к музею Сталина. Против указателей. Если б не водитель маршрутки — заплутали бы. Сколько есть слов, которых мы не сказали хорошим людям, постеснявшись.
Перед музеем — наконец-то рынок. Развалы.
— Тот самый, — мурлычет Папа.
Ада снимает солнечные очки. Кивает. И начинается поиск. Брелки, спичечные коробки, магнитики (уже проходит та мода на магнитики, которая бушевала в двухтысячные), расстроенные деревянные флейточки (даже ребёнок услышит, что на таких нельзя играть), нашивки на одежду, колокольчики, пластмассовые шарики с дырочками; много лишнего и дешёвого. Где-то неподалёку играет и повторяется, как на шарманке, песня из “Мимино”. Ада и Папа ищут, ищут.
Аде улыбается пожилой грузин. Она не поднимает глаз от прилавка, но знает спиной. Ада представляет, как он встаёт каждый день в шесть, раскладывает, развешивает товар.
“Наверное, так мало отдыхает, — решает Ада, — да что он вообще знает об отдыхе”.
Солонка в форме хинкали не находится. Зато находится гранатодавилка, яйцо Фаберже, фляжка в форме головы Сталина. Что делать?
— А не заглянуть ли нам в музей? — вдруг предлагает Папа.
Ада нервничает, вытирает ладонь о джинсы, одёргивает футболку. Песня из “Мимино” трындит громче, громче.
— Да ты чё, Па! Мы же за солонкой приехали.
— Правильно. Не пойдём мы к этому тирану.
Над Гори сгущалась серая пастель сумерек, торговые ряды редели после Папиного с Адой рейда. Ада и Папа пошли назад, к вокзалу. Вода в бутылке кончилась. Искали питьевой фонтанчик или магазин. В фонтанчике вода оказалась такая тёплая, нагретая, что Ада сплюнула. А за спиной виноград струился по изгороди, как волосы грузинских женщин. И запах хлеба, такой по-земному вечный, смешивался с ветром в соседнем переулке.
В электричке сидели в купе, завесив шторы. Там, за текстильной завесой, расползался по скале пещерный город Уплисцихе, которому три тысячи лет.
— Ну как, отдохнула? — спросил Папа, пересчитывая непотраченные лари и доставая что-то из рюкзака.
Ада промолчала. Она хотела отодвинуть штору, выбить это мелкое поездное окно. Но как здесь отодвинешь… пока не нашли солонку…
Приехали уже к ночи. На обратном пути, в вагоне метро, Ада попросила Папу пройти вперёд, а сама осталась. Вышла на случайной станции, которую не знала.
Ада оказалась одна. Вокруг — тёмно-синий, ползучий, гудящий проспект. В руках — мороженое на вине. Ада отломила кусочек ложечкой, повертела её вокруг своей оси (цвет у пластиковой ложечки был полупрозрачный, неоновый; в ней отражались проспектные огни), вытянула ноги. Проглотила. Голову расчесал лёгкий жар. Ада посмотрела на горы. От них остался только позвоночник, остальное исчезло. Наверное, горы тоже не видели Аду. На секунду ей показалось, что она поняла какую-то важную часть бытия. Но потом зачесалась нога, упал кусочек мороженого на новый кроссовок, и много ещё чего случилось важного.
Интересно, тбилисское завтра будет таким же?
Что ж разочаровал ты так в первый день… Тбилиси, Тбилиси…
ПОЛИНА МИХАЙЛОВА НАШ СОВРЕМЕННИК № 12 2024
Направление
Проза
Автор публикации
ПОЛИНА МИХАЙЛОВА
Описание
МИХАЙЛОВА Полина родилась в 2002 году в Москве. Alma mater — литовская школа имени Ю. Балтрушайтиса и философский факультет МГУ имени М. В. Ломоносова. Победитель секции “Поэзия” семинара-совещания “Мы выросли в России”-Урал. По полученным грантам изданы два сборника стихотворений. Тексты опубликованы в журналах “Нева”, “Юность”, “Новый мир”, “Южный маяк”, “Млечный Путь” (Иерусалим) и других. Учится в магистратуре Высшей школы экономики — “Литературное мастерство” (проза). Участник проектов Ассоциации союзов писателей и издателей России. Живёт в Москве.
Нужна консультация?
Наши специалисты ответят на любой интересующий вопрос
Задать вопрос