ФИНИКОВАЯ КОСТОЧКА
Рассказ
— Эй, Ванька, где ты? — крикнула Маша, держа в сырой варежке комок снега. Она выглянула из-за ряда припаркованных машин, подставляя ветерку румяные щёки.
— Машка! — выскочил Ваня из-за спины.
— Ой! Дурак!
Ванькин снежок влетел в голубой помпон Машиной шапки и рассыпался на тысячи белых пылинок. Маша, съёжившись от окутавшего её холодка, бросила свой снежок наугад и помчалась за чёрный джип возле подъезда. Присев и затаившись, она тихонько отряхнулась от снега.
— Я слышу, как ты шмыгаешь носом! — послышался голос Вани. Вслед его голосу пролетели два снежка. Маша улыбнулась.
— Эй! Выдумали тут! — раздался бас из открывшейся двери джипа, — в машину попадёте! Площадки вам мало?
Маша вытянулась в струнку и растерянно взглянула на Ваню, который наскоро избавлялся от заготовленных "снарядов". Прижавшись друг к другу, они молча засеменили к площадке.
— Ну, чего ты?
— А ты чего?
— Испугалась?
— Нет!
Через минуту ребята шли вдоль ограждения площадки, на которой жужжал и крутился проворный снегоуборочный экскаватор.
— Как думаешь, красивая ёлка будет в этом году? — спросил Ваня, сгребая снег с ограждения.
— Не знаю... — безучастно ответила Маша, шмыгая носом.
Площадка была обнесена красно-белой лентой, экскаватор до скрежета по асфальту счищал снег слой за слоем и скидывал его за скамейки. Поодаль мельтешила малышня со своими родителями. К малышне Ваня и Маша себя не относили и ревностно её избегали.
— В позапрошлом и позапозапрошлом году красивая была, — рассуждал Ваня, сооружая в руках почти идеальный снежок, — а в прошлом нет. Хотя моя мама... — Ваня увидел, что Маша встала на месте, губы её задрожали, он смутился, но осторожно договорил, — моя мама говорит, что это одна и та же ёлка. Машка, ты куда?!
Маша рванула к экскаватору, ловко перемахнув через ограждение, и оказалась там, куда посторонним нельзя. Ваня побежал за ней, шапка у него свалилась набок, а на правом ботинке развязался шнурок. Маша подбежала впритык к экскаватору, махала руками и что-то кричала. Ваня только подоспел и с тревожным любопытством наблюдал. Водитель заглушил двигатель и приоткрыл дверцу. Машу обдало крепким запахом чего-то по-взрослому новогоднего, хотя Новый год был ещё впереди. Поморщившись, она прокричала:
— Что вы делаете?! Вы же ломаете кустики!
— Я ничего не ломаю, — грубым голосом ответил водитель.
— Зачем вы кидаете снег за скамейки?
— Это мело... мириора... мелиорация земли, во! — с огромным трудом выговорил водитель экскаватора.
— Какая мелиорация?! — с первого раза выговорила Маша.
Ваня тем временем встал чуть позади Маши и угрожающе сложил руки на груди, зажимая в кулаке идеальный снежок.
— Выйдите, посмотрите! — не унималась Маша.
Злодей-водитель нехотя вышел из экскаватора и, тут же съёжившись от холода, замотался в потрескавшуюся кожанку. Маша указала на верхушки молодых кустиков, что беспомощно топорщились из-под толщи снега, словно просили о помощи. Некоторые уже были сломаны, некоторые полностью погребены под тяжёлым сугробом. Водитель, покашливая и переступая с ноги на ногу, повторил:
— Мели... рация земли, девочка. Ничего не могу поделать. Тебе лет-то сколько?
— Десять! И какая разница?!
— Иди к своим родителям, — он махнул рукой в сторону мельтешившей малышни, — мне работать надо.
Водитель развернулся к экскаватору, а Ваня, всё это время с любопытством разглядывавший открытую кабину, отскочил в сторону, словно нашкодивший котёнок.
— Маш, чего тебе кусты-то? — едва поспевая за стремительным шагом Маши, спросил Ваня.
— Эти кусты... — остановилась Маша и с ног до головы смерила взглядом своего друга, — да ничего, шнурок завяжи!
Маша пошла дальше, а Ваня оглянулся на экскаватор, и, прицелившись, со всего маху залепил ему идеальным снежком прямо в заднее окно. Смачный "бух" был таким громким, что Ваня тут же пустился бежать, на ходу придерживая шапку. Машу он нагнал уже возле её подъезда.
— Машк, а Машк, давай снимем на телефон его! — запыхавшись, говорил Ваня, — выложим в сообщество нашего жилого комплекса! Мой отец всегда так делает, когда кто-то на его место машину ставит. Только с твоего выложим, а то мои разозлятся и телефон отберут. За любой косяк отбирают
— Вань, я домой, — дрожащим голосом ответила Маша и прошмыгнула в свой подъезд.
Ваня остался один. Попинав минуту-другую сугроб, он побрёл к своему дому.
Зайдя в квартиру, Маша написала отцу в "вацапе" о том, что благополучно вернулась с прогулки; сбросив одежду, она прошла в свою комнату и долго разглядывала семейную фотографию, стоявшую на тумбочке. Мама, папа и семилетняя она, счастливые… Это были первые в её жизни летние каникулы, первое большое путешествие с родителями и первый отдых на море где-то на побережье Крыма. Маша помнила тепло того дня, помнила радость, исходившую от родителей, свежий морской воздух, гулкое пение шипастых, как броня динозавра, костяных ракушек и блестящие на солнце бугристые скалы. Часто обращалась она к этой фотографии, чтобы вновь войти в состояние безвозвратно утраченного волшебства. Маша видела, что в папиной комнате возле кровати стоит такая же фотография. Наверное, ему тоже дороги те воспоминания, Маша не спрашивала.
Замок щёлкнул. "Мышуля, я дома!" — раздалось из прихожей. Маша вмиг засияла, услышав родной голос. Она вбежала в прихожую и ощутила терпкий запах мандаринов и холода улицы.
— Привет! — радостно пискнула Маша.
— Здравствуй, мышка моя, — папа обнял Машу, она прижалась к его холодной с мороза щеке, — как обещал, пораньше сегодня. Разбирай пакеты!
Маша поволокла за собой на кухню всё, что принёс папа, и радостно принялась вытаскивать фрукты, попутно обнюхивая каждый пакет. Вскоре стало тепло и шумно, на жаркой уютной кухне отец готовил ужин, а Маша вертелась вокруг него, как кошка.
— Хочешь, к бабушке в Ярославль рванём? — спросил папа.
— Ух, ты! Двенадцать часов на поезде! — подпрыгнула Маша.
— Ага! — рассмеялся папа. — Всё-то ты помнишь. Но это после первого, там билетов больше. Ну, или на машине? Но это после пятого, когда из сервиса заберу.
— Не-е-е-т! Надоели машины. Хочу поезд! Там столько места, — Маша раскинула руки в стороны, как звезда, — можно стоять и бегать!
— Стоять и бегать? — продолжал смеяться папа, постукивая деревянной лопаткой о сковороду, — действительно, а что ещё нужно?
— Ни-че-го!
— С кем гуляла-то сегодня?
— Я же тебе писала, — слегка смутившись, ответила Маша и села за стол.
— Ты писала, что с Леной гуляла, — хитро взглянул папа на Машу, — но что-то мне кажется, что...
Губы у Маши задрожали, глаза покраснели, она заплакала и поджала колени.
— Ты что, родная? — испугался папа и, отбросив лопатку, обнял Машу. — Хочешь с Ванькой, так гуляй с Ванькой. Просто какой-то хулиганистый он, что ли... — ослабив объятия, задумался папа. Маша зарыдала громче, папа спохватился и обнял Машу ещё крепче, — тише-тише, Мышулька, ну, что же ты?
Воспоминания о прогулке со скрежетом экскаватора слой за слоем, минуя холод, счищали теплоту. Маша почувствовала себя беззащитной и прильнула к папе.
— Они слом... сломали куст... кустик, папа, — всхлипывая, говорила Маша.
— Кто сломал? Ты что?
— Экс... экскаватор... щик, зав... завалил снегом наш... наш с мамой кустик, — на этих словах она заревела навзрыд, а папа ещё крепче прижал её к себе.
— Ох, родная моя... тише-тише, — папа слегка покачивал Машу в объятиях и аккуратно дотянулся рукой до плиты, чтобы выключить конфорку.
Прошло минуты две, прежде чем он заговорил снова:
— Машуль, понимаешь, — голос его дрожал, — ты ведь уже взрослая.
Маша лишь всхлипывала.
— Машуль, — повторил отец, словно ожидая ответа, — ведь тому кустику, что вы с мамой взрастили, невозможно причинить вред, ведь он...
— Сломали! — закричала Маша.
Отец притих.
Спустя некоторое время Маша успокоилась, от сковороды на плите перестало пахнуть едой, отец застыл в одном положении, держа дочь в объятиях.
— Ну? — едва произнёс он, уткнувшись носом Маше в щёку.
— Отнеси меня в комнату, — тихонько попросила Маша, — я устала.
Отец без единого слова выполнил просьбу, положил Машу на кровать и, закутав её одеялом, легонько поцеловал в лоб.
Маша долго лежала, глядя в потолок. Она слышала, что отец был в своей комнате. Ей не спалось, она взяла в руки телефон и начала листать ленту. Она забрела в сообщество их жилого комплекса, про которое упоминал Ваня. Среди объявлений о пропаже животных, анонсов скучных мероприятий и ссор автомобилистов Маша вдруг наткнулась на видео, на котором точно был Ванька. "Ломает кусты! Он ломает кусты!" — кричал Ванька, и на неровной дрожащей картинке было видно, как за его спиной экскаватор сваливает снег за скамейки. "Неужели всем наплевать?" — перекрикивал Ваня скрежет экскаватора своим тонким голосом.
Маша тут же написала ему:
"Вань. Я видела, ты всё-таки снял?"
"Угу".
"Это круто!!!"
"Спасибо. Только толку, если там всё равно один лайк".
"Уже два", — подмигивала Маша.
"Да они только про свои парковки пишут без конца".
"Всё равно, Вань... спасибо!"
Видео, и правда, улетело в пропасть соседских ссор, оставшись незамеченным. Они помолчали. Маша расплылась в улыбке и несколько раз пересмотрела видео.
"Вань, а рассказать тебе про кусты?"
"Если сама хочешь…"
"Хочу!"
"Тогда давай!" — расплылся в смайлике Ваня.
Маша вгляделась в силуэт семейной фотографии, бликующей светом уличных фонарей, подумала немного и написала:
"Помнишь, в первом классе я ездила в Крым? Я ещё ракушку тебе привезла. Мы тогда много фиников привезли с собой. И когда гуляли с мамой во дворе, то видели, как кусты сажали у нас на площадке. Мама предложила закопать финиковую косточку и сделать куст нашим!!! И мы следили за ним, иногда поливали. Разговаривали с ним. Потом кусты выросли все одинаковые, но мы знали, какой наш. А потом мамы не стало, ты это знаешь, а куст есть".
Маша отложила телефон и, закрыв глаза, вслушалась сначала в тишину своей комнаты, потом в беспокойные шаги отца за стеной, в далёкие голоса прохожих, по-новогоднему шумных. Через минуту телефон завибрировал, яркий экран прогнал темноту.
"Маш!" — отозвался Ваня.
"Что?"
"Так у нас в Питере финики не растут".
Маша прыснула со смеху и послала Ване кучу смайлов. Почему-то ей стало легко. Она тут же перевернулась на живот, скрестив ноги, и принялась задорно отвечать:
"Ванька! Рассмешил, сейчас отец услышит. Пошли завтра с самого утра гулять? Я тебя снегом закидаю!"
"Как экскаватор финик твой?"
Маша снова рассмеялась.
"Давай часов в 10".
"У меня важное дело рано утром. Может, позже", — сухо ответил Ваня.
"Ладно, утром спишемся!"
"Хор".
Маша улыбалась и мирно засыпала в предвкушении завтрашнего утра.
Утро настало быстро. Маша открыла глаза с хорошим настроением и тут же учуяла с кухни запах чего-то вкусного. За окном сияло солнце. Она лениво потянулась и взяла телефон, на котором высветилось: 9:34. "О, как раз!" — подумала Маша. Она зашла в переписку, от Вани сообщений не было, и в сеть он не заходил. Тогда она решила проверить количество просмотров на вчерашнем видео. Вся лента пестрела сообщениями возмущённых автолюбителей, будто за ночь произошло что-то страшное. Сначала Маша не поняла, в чём дело, но, прочитав пару таких сообщений, она чуть было не подпрыгнула на кровати. Быстро, но тихо собравшись, чтобы отец не успел задать лишних вопросов, она вышла из комнаты. Оставалось надеть только куртку, шапку и сапожки.
— Мышка, ты куда?! — выбежал из кухни отец в фартуке.
— Папа! Я быстро! — пискнула Маша, натягивая сапожки, одной ногой уже за дверью. — В окно посмотри!
Выскочив на улицу, Маша застыла в изумлении. Всё, что писали в сообществе, — чистая правда. Она позвонила Ване, но он не брал трубку. Маша стояла посреди двора, кружась и бросая взгляд всюду, куда только могла. Тут и там водители стояли возле своих машин и разводили руками. Все припаркованные вдоль дома машины были забросаны снегом. Снег был везде: комья лежали на крышах машин, на лобовых стёклах, на капотах и багажниках. Вокруг закиданного снегом чёрного джипа крутился и кричал мужчина с огромным пузом. Маша рассмеялась. Она смеялась всё сильнее и всё быстрее кружилась, пытаясь объять взглядом весь двор. Водители кричали, злились, снимали на видео и фотографировали свои любимые машины. Водители, чьи машины были закиданы больше, кричали на других водителей, чьи машины закиданы меньше.
"Кустик!" — подумала Маша и побежала к площадке. Тот самый куст, её куст за скамейкой — она уже видела издалека — был полностью освобождён от снежного плена. Водитель экскаватора стоял и пожимал плечами, ëжась от холода.
— Финик! Ты живой! — воскликнула Маша сквозь смех.
Солнечные лучи играли в веточках финика, радуясь новому дню.
— Ой! — крикнула Маша. Чей-то снежок попал прямо в помпон её шапки и рассыпался на тысячи белых пылинок.
— С Новым годом, Машка! — послышалось откуда-то сверху. Ваня выглядывал из окна своей квартиры, сгребая с подоконника снег.
— Ванька! — крикнула в ответ Маша, сияя улыбкой. — Дурак!