“СКЛАДЕНЬ”

“СКЛАДЕНЬ”


(Изборник № 1)

Январь 2024 года

Готовя очередной выпуск альманаха “День поэзии — ХХI век. 2022/23” мы — члены редактората этого вне времени популярного издания — зачастую были откровенно разочарованы уровнем присылаемых для публикации произведений.
Очевидно, что значимость поэзии в России сильно понизилась, а ведь когда-то она была почти “национальной идеей”. Старшие мастера поэтического цеха ушли туда, “где Бог собрал певцов России души”, а нас — родившихся в пору “послевоенного поэтического ренессанса” — становится всё меньше. Вот почему мы решили объединиться для того, чтобы по мере сил возвращать традиции русской поэзии с их высокими нравственными и художественными ориентирами. Обращаемся прежде всего к “племени младому, незнакомому”, чтобы, по завету великого князя Московского Симеона Гордого, “не пресеклась память о родителях наших и о нас, и свеча бы не погасла”. Мы добавим: поэтическая память.
Изборник “Складень”, по нашему замыслу, будет выходить ежемесячно в ведущих литературных изданиях России. Журнал “Наш современник” первым любезно предоставил свои страницы для публикации изборника. Спасибо ему!

P.S.: ИЗБОРНИК (истор., лит.) — в древней Руси рукописный сборник, содержащий статьи, выбранные из разных книг.

Виктор КИРЮШИН, Андрей ШАЦКОВ, Евгений ЮШИН



ВИКТОР КИРЮШИН


СНЕГИРЬ

Не копи ни обиды, ни страха
На пути к неземному суду...
Вновь снегирь, беспечальная птаха,
Поселился в январском саду.

По тебе я соскучился за год,
Угощаю, чем только могу,
От звенящих рубиновых ягод
До семян золотых на снегу.
Оскудевшего неба кольчуга.
Затяжное ненастье грядёт...
Ничего, перетерпим, пичуга.
Всё проходит, и это пройдёт.

Я, конечно, неволить не буду,
Только ты не спеши улетать.
Хорошо мне с тобой, красногрудый,
Эти стылые дни коротать.

Научи одержимости взмаха,
Безоглядной свободе крыла,
Чтобы жизнь без унынья и страха
Шла вперёд,
Убывала,
Была!

* * *
Звёзд ледяных над городом кочевье,
Когда зима,
Когда темно к шести,
И женщина в автобусе вечернем —
Глаза в глаза,
И взгляд не отвести.
Убогий путь меж выбоин и рытвин,
Ползущий в ночь раздрызганный ковчег,
И красота,
Подобная молитве,
Та самая, что примиряет всех.
На миг один заставит встрепенуться
И мир забыть, где властвует зима...
А следом надо просто отвернуться
И дальше жить,
И не сойти с ума.


ЗИМНЯЯ РЕКА

Даже ворон не крикнет. Откуда?
И полозья не скрипнут. Куда?
Комариного звонкого гуда
Не осталось давно и следа.

Только стужа ворчит, матерея,
Да метелица путает след,
Вместо жаркого цвета кипрея
Рассыпая серебряный цвет.

Где трепещет сухая осока,
Обнажённая стонет ветла,
Гулом крови,
Движением сока
Жизнь как будто недавно была.

А теперь, словно в доме без окон,
В этой чёрной воде подо льдом
Затаился воинственный окунь,
Дремлют чуткая щука и сом.
Ходит солнце по низкому кругу,
Гаснут стылые дни вдалеке,
Чтобы снова по кроткому лугу
Вышла цапля к ожившей реке.

Это дерево знает и птица,
И вода понимает,
И твердь:
Можно заново будет родиться,
Если только рискнёшь умереть.



АНДРЕЙ ШАЦКОВ


В СУМЕРКАХ ГОДА

Сумерки декабрьские года.
Толща снега и короста льда.
За окном — такая непогода
И метель такая, что беда.

Зачерпнули пади студень мрака.
Зацепили сосны клок небес.
Спит без задних ног моя собака
И скулит во сне про зимний лес,

Где пришлось с утра в сугробах лазать,
Живность разгоняя по кустам.
Спи, мой друг, верна, голубоглаза,
Спи, моя святая простота.

Со своими синими глазами,
Гордо поступь л’аячью храня,
Ты моей понравилась бы маме,
Только нету мамы у меня.

Ты лежишь в её пустынном кресле,
Где она, являясь по утрам,
На меня глядит и молча крестит,
И зовёт свечу поставить в храм.

Ну, а ты толкнёшь холодным носом
Седину хозяйского виска:
“Кто здесь был?” — и следом за вопросом
Лютым татем явится тоска.

Спи, мой друг, не веря Новогодью.
Жизнь прошла, остался маскарад.
По погостам расточившись плотью,
Близкие уходят в райский сад.

Только снег поскрипывает глухо...
На исходе пасмурного дня
Спит мой друг, настороживши ухо,
Будто вправду слушает меня.

СЮЖЕТ О ЗИМНИХ МАРГАРИТКАХ

Кривая судьбы... Синусоиды дно.
В рождественских окнах горящие ёлки...
Я пью свою горькую кровь, как вино,
И к храму бреду в одиночестве волка.

Лишь в горле катается тёплый комок,
Что нежностью был с достопамятной встречи,
Когда я впервые судьбу превозмог
И шёл на свиданье — Буслаем на вече!

И первую стражу стояла зима,
Отринув бессмыслие слова “предзимье”.
И ты торопилась на встречу сама,
Позёмки речной осиянная синью.

И руки свои укрывала в моих
Ладонях
                   от хлада морозного пара,
И всё повторяла, как школьница стих:
“Мы вовсе не пара, мы вовсе не пара!”

А я и не помню, что было тогда,
Хоть память приходит больными ночами...
Мелькнули мгновенья, минули года,
Сомкнувшись, как воды, у нас за плечами.

Те зимние дни не вернутся назад,
Растаяв сугробом у с’амой калитки
Скрипучей,
                    ведущей тебя в палисад,
Где вместо снегов расцвели маргаритки.

“Цветы Богородицы” — лета привет,
Которое вовремя к нам не приспело...
Как жаль — не сложился о счастье сюжет,
Но это в России — обычное дело.


МАМИН ДЕНЬ
(27 января)

В День мамы мороз отпустил поутру.
Упали снега на осины.
Я в церковь у краешка леса приду
Отметить её именины.
За мною — собака судьбой семенит
С её голубыми глазами.
Пусть Власий добром крестный путь осенит
За верность и преданность маме.
Позёмка куницей юлит на дворе.
Нахмурились неба седины.
Как странно, что в хладном Руси январе
День ангела солнечной Нины.
Ограда, ворота, притвор, лития,
Сквозь окна летящая к свету.
Когда-то со мною молилась семья…
Теперь моих кровников нету…
В надмирных краях, посреди палестин,
Откуда слетают зарницы,
Меня дожидаются мама, и сын,
И бабушки старые спицы.
Небесная Мать, утоли мою боль,
Утишь бесполезные слёзы...
А снег на плечах — словно едкая соль.
И память, как жало занозы.



ЕВГЕНИЙ ЮШИН

* * *
Я возьму с собою в зиму
Дымку глаз твоих озимых,
Перстенёк росы на ветке,
Взгляд сосны из-под ресниц,
Гимны грома и дубравы,
Плач волны у переправы,
Мотылёк огня лампады,
Охи-ахи половиц,
Лай собачий — дальний-дальний,
Огонёк во тьме печальный
И шмеля в боярской шубе —
Пусть покажет свой басок.
Будут мне светить всю зиму
Дымка глаз твоих озимых,
Огонёк во тьме печальный
И на ветке — перстенёк.


РОЖДЕСТВО

От звезды Вифлеемской струится дорога.
На Земле торжество — день рождения Бога.
День рождения каждого, кто народился,
Кто любовью живёт и любовью крестился.
И струится роса от звезды Вифлеемской
По дороге Рязанской, дороге Смоленской
И — в деревню мою, в мои тёплые с’енцы,
И впадает в глаза мои, кровь мою, сердце.
И, впадая, влечёт за собой мою душу.
Вижу маму, крылечко, рябину и грушу.
На берёзе трепещет снегирь, как сердечко,
Юный тополь луны примеряет колечко.
Так иду я, иду этой светлой дорогой
От Руси — до России, от сердца — до Бога.

* * *
Скучаю по зимней деревне,
Где скрипом ложатся следы
И где молодые деревья,
Как старые, так же седы.

Мне слышится скрипка метели
И голос печного огня.
Мне так города надоели,
Что в городе нету меня.

И радостно сердцу услышать
В пору воробьиных утех,
Как в холод вонзаются лыжи
И падает тетерев в снег.

Оглянешься — лето по кружке
Стучит дождевою водой,
И тлеет берёзовой стружкой
Над лугом туман молодой.

Зачем же за скриплою дверью
Всё кличет меня соловей?
Зачем же так радостно верю
Мечтаниям жизни своей?

Всё призрачно: слава, удача.
Неведом начертанный путь.
А вьюга, как женщина, плачет
И песней ложится на грудь.